«Быть зверем»: Для написания книги о выдре автор вместе с 8-летним сыном жил в норе и ел червей
Книга Чарльза Фостера «Быть зверем» описывает его попытки на психологическом уровне превратить себя в зверя. Томас Нагель чётко выявил суть проблемы, связанной со всеми попытками мысленно проникнуть в сознание животного: никто никогда не сможет продвинуться дальше представлений о том, каково это быть человеком, который притворяется животным. Только летучие мыши способны переживать опыт летучих мышей. Слепой человек, который учится обнаруживать предметы при помощи эхолокации, не повторяет опыт летучей мыши: он просто делает вещи, свойственные летучим мышам. Но предположим, что Нагель ошибается, и возможность мысленно проникнуть в сознание животного существует. Умение передавать то, что происходит в этом сознании, указывает на присутствие некого рудимента человеческого разума. Попытка познать мир так, как это делает животное, всегда приводит к тому, что Вы оказываетесь жертвой собственного успеха: если попытка успешна, результаты должны быть непередаваемыми.
Фостер прекрасно осознаёт данную проблему. Его решение – компромисс – путешествовать по мере возможности в эмпирическое пограничье между человеком и животным: «как можно ближе подойти к границе и заглянуть через неё при помощи доступных инструментов». К традиционным инструментам выбора (используемым, к примеру, шаманами) относятся психотропные препараты и ритуалы, которые истощают человека до предела. Когда этот предел достигнут, а человек разбит, появляется животное – или эмпирический гибрид. Как отмечает Фостер, этот процесс предоставляет информацию больше о природе наркотиков или ритуалов, нежели о целевом животном: «Существует множество причин читать книгу о том, каково это быть барсуком, написанную человеком, который в своей гостиной принимал галлюциногенные препараты… однако стремление к знаниям о барсуках… наверное, ему не присуще».
Фостер, вместо этого, прибегает к помощи физиологии и среды обитания. Он отталкивается от изучения сенсорных систем целевого животного и, исходя из этого, делает выводы о возможном характере его опыта и переживаний. Фостер признаёт, что такой подход не лишён недостатков: опыт связан не только с сенсорными рецепторами, но и с обработкой информации, которая происходит в сенсорной коре головного мозга. Новизна подхода Фостера, однако, заключается в использовании им второго инструмента – среды обитания целевого животного.
Фостер – не из тех, кто верит в полумеры. Чтобы влиться в жизнь барсука, Фостер и его восьмилетний сын в течение нескольких недель жили в «барсучьей норе», углублении в земле, созданном при помощи экскаватора. Как и барсуки, они спали в норе целый день, а ночью ползали по лесу по-пластунски, питаясь кузнечиками, червями, личинками и обнюхивая всё вокруг (они даже нарисовали карту леса в соответствии с запахами). Через несколько недель важность зрения в этом новом, тёмном мире, в котором они жили, отошла на второй план, уступив место слуху и обонянию.
Подход Фостера к изучению жизни выдры оказался ещё более требовательным. Чтобы пометить свою территорию, выдры обычно используют собственные экскременты, оставляя их в заметных местах (например, скалы рядом с бассейном реки). Фостер попросил своих детей оставить их собственные экскременты вдоль речных берегов Девона. Затем они учились определять по запаху, кому принадлежала та или иная кучка. Более того, днём Фостер спал в ливневых стоках, уютно умостившись в постели из подгузников и шприцов, а ночью плавал в реках Дартмура, безуспешно пытаясь поймать рыбу зубами.
Книга «Быть зверем» представляет собой путешествие больше в сознание Чарльза Фостера, нежели его целевых животных. На протяжении всего путешествия чётко видны две характерные черты – ориентиры психики автора: неукротимая одержимость и непоколебимая уверенность в себе. Когда Фостер вцепляется зубами в какой-либо вопрос, он ведёт себя, как барсук, в нору которого пытается попасть злой терьер. Если для того, чтобы приобрести малопонятный элемент знания о том, каково это быть животным, нужно поспать в углублении в земле в Уэльсе или в водосточной трубе в Девоне и покушать червей, он не станет отказываться от него. В конце концов, что плохого может случиться?! Такого рода уверенность пронизывает всю его книгу. Даже когда ему не стоит быть таким уверенным в том, что он говорит – его случайные экскурсы в философию, к примеру, часто обескураживают, а ссылки на научные исследования, связанные с изучением эмоций у животных, являются устаревшими – всё это передаётся в сангвинистической манере, которая не терпит инакомыслия.
Высказанные причины желания проникнуть в сознание животных наиболее раскрывают особенности психики автора. Первая связана с его самостоятельностью и независимостью: «Является ли ограниченной наша способность выбирать?» Вторая касается его личности: «Я хочу быть уверенным, что существует нерушимое ядро Чарльза Фостера. Единственный способ проверить это – стать лисом и посмотреть, отличается ли он по запаху от меня». Третья относится к инобытию: «Мне кажется, что я один в этом мире, а инобытие является совершенно недоступным. Я думаю, что нахожусь во взаимосвязи, хотя на самом деле это не так».
Всё это является философскими проблемами или тревогами. Каждый человек испытывает их по-разному. Большинство (к нему преимущественно относятся профессиональные философы) рассматривают их как «интеллектуальный зуд», который, по сути, можно легко успокоить или проигнорировать. В своём «Трактате о человеческой природе» Дэвид Юм определяет наиболее фундаментальные эпистемологические проблемы, когда-либо возникавшие в сознании человека, и говорит, что они приводят к появлению «меланхолии и бреда». Далее он поясняет: «Я обедаю, играю в нарды, общаюсь и весело провожу время со своими друзьями; и когда через каких-то три или четыре часа развлечений я возвращаюсь к этим размышлениям, они кажутся мне такими беспристрастными, неправильными и странными, что я больше не хочу продолжать копаться в них».
От обеспокоенности, которая затрагивает только разум, легко избавиться – нужно просто переориентировать его. Но я подозреваю, что Фостер не испытывает философские тревоги (по крайней мере, те, которые определяют его книгу) подобным образом. Для него эти проблемы являются висцеральными, а не интеллектуальными – проблемы животного, а не духа. Он чувствует, а не просто думает о них: они словно невидимые руки, которые тащат его неумолимо в заданном направлении. Если бы барсук мог испытывать философскую обеспокоенность, то это, скорее всего, выглядело бы именно так.
«Быть зверем» – уникальная книга. Фостер пишет в элегантной манере, а его удивительное чувство юмора прослеживается во всём. Антинаучный характер проекта Фостера может вызвать недоумение у некоторых критиков. Если это действительно произойдёт, то они наверняка упустят саму суть. Мы, наверное, никогда не узнаем, каково это быть барсуком, выдрой или лисом. А Фостер никогда не узнает, насколько он продвинулся в своём желании проникнуть в сознание выбранных им созданий и что его ждёт впереди. Однако его попытка сделать это поражает. В каждом шаге Фостера мы имеем честь наблюдать работу весьма необычного и довольно беспощадного человеческого интеллекта.
