Семья Хуан Цзянь’э живет в Фуцзибане, у самых холмов Ханьшань. Утром 5 апреля 2007 года Хуан Цзянь’э и ее муж Чжоу Юнлин встали задолго до рассвета и отправились к холмам, взяв с собой сына и дочь. Они захватили сладкие пшеничные лепешки, рисовые клецки, приготовленные на пару, и бутылки с водой. Под грохот гонга и барабанов нарядные селяне толкались на площади перед статуей императрицы Цаньхуа и оставляли у подножия статуи свои приношения – свиней, бычьи головы, рисовые клецки и проращенную пшеницу. Собралось много молодежи.
В былые времена незамужняя девушка рассчитывала, что во время праздника многие молодые люди, как знакомые, так и нет, коснутся ее груди. И тогда, по прошествии праздника, шелковичные черви, выкормленные семьей девушки, завьют много коконов.
Конечно, этот обычай до наших дней не сохранился. И сегодня участники этого старинного праздника – в основном туристы. Изменилась и цель праздника: это не моление о шелкопряде, а ярмарка. Для таких семей, как Хуан Цзянь’э и ее мужа, праздничный день просто совпадает с началом нового сезона выращивания шелкопряда.
Шелк за свою элегантность, яркость и мягкость прозван «царем тканей». К этому материалу, как ни к какому другому подходит определение «вторая кожа»: он действительно дышит и струится по фигуре. В Китае бабочка тутовый шелкопряд была одомашнена свыше 5,5 тысячи лет назад, и несколько тысячелетий натуральный шелк обеспечивал благосостояние Поднебесной империи.
С самого появления на свет и до начала завивания нити шелковичный червь безостановочно ест и стремительно растет. За 20–30 дней гусеница удлиняется в 25 раз. Если бы человек рос так же быстро, то всего через месяц он вытянулся бы на 45 метров!
Количество грен (яиц) шелкопряда планируется загодя. У Хуан Цзянь’э – свои посадки шелковицы (тутового дерева). С них можно прокормить примерно четыре поддона гусениц. В 2007 году она подписалась на три с половиной поддона по цене 40 юаней за каждый. 30 апреля, как было условлено, Хуан Цзянь’э доставили яйца шелкопряда. А ранним утром 2 мая вылупились маленькие темные гусеницы. «Они тонкие, как волос, – их едва видно», – рассказывала нам Хуан, указывая на свою голову.
В тот год белые и жирные личинки шелкопряда у Хуан Цзянь’э вылуплялись уже четыре раза, прежде чем мы добрались до ее деревни. Бамбуковые палочки, на которых они держались, оказались слишком малы, и женщине пришлось разложить бамбуковые рогульки на полу в трех комнатах ее трехэтажного дома. Эти комнаты, общей площадью около 100 квадратных метров, кажутся набитыми гусеницами до отказа. Их наполнял шорох, словно шум весеннего дождя, шуршащего по листьям деревьев: шелковичные червячки грызли тутовые листья. Гусеницы вытянулись в длину на 2,5 сантиметра. Склонив головы над листом, они жевали, и помещение наполнялось ароматом шелковицы.
С самого появления на свет и до начала завивания нити шелковичный червь безостановочно ест и стремительно растет. За 20–30 дней гусеница удлиняется в 25 раз. Если бы человек рос так же быстро, то всего через месяц он вытянулся бы на 45 метров! Хуан Цзянь’э рассказала, что в жару, когда температура поднимается до 30 градусов, личинки едят с особенно большим аппетитом, по пять раз в день; в прохладную погоду – немного меньше.
Однако шелководство все еще остается тяжким изнурительным трудом, не меньшим, чем уход за домашним скотом. Шелководством и занимается семья Хуан Цзянь’э.
Обычно разведением шелкопряда занимается только сама хозяйка, но в тот год Хуан Цзянь’э одной было никак не справиться: они с мужем должны были подниматься по утреннему холодку и быстро, в четыре руки, собирать листья шелковицы. После кормления гусениц им тут же нужно было спешить обратно, потому что к их возвращению все листья уже были объедены, оставались лишь черешки. «Каждый день они съедают больше 500 килограммов листьев! – рассказывала Хуан Цзянь’э, вытирая скатерть в ожидании мужа. – Знаете, 23 года назад, когда я вышла замуж и переехала сюда, все мои родственники говорили, что я буду страдать. Но мне все равно – главное, чтобы муж хорошо со мной обращался». Хуан Цзянь’э родилась в состоятельной семье, выращивать шелковичного червя она после замужества научилась у своей свекрови: несколько поколений ее мужа занимались шелководством. «Если бы моя свекровь была жива, она бы вас ни за что сюда не пустила!» – улыбнулась Хуан Цзянь’э и продолжила рассказ о древних традициях. Раньше в период роста личинок крестьяне становились подозрительными – они никого не впускали в дом, и сами не выходили. Свекровь строго отчитала двух детей невестки, когда те, играя, спрятались в комнате с шелкопрядом. (Это совсем не суеверие: хотя болезни человека для шелкопряда не заразны, он может быть переносчиком опасных для гусениц грибков.)
В 2006 году Хуан Цзянь’э собрала 53 килограмма коконов – больше всех в деревне! И стоили они дорого: коконы можно было продать по рекордно высокой цене 1280 юаней за 500 граммов (примерно 6,5 тысячи рублей). Помимо шелкопряда, она также выращивает каждый год 14 поросят, их можно продать за 4150 юаней (около 21 тысячи рублей). Понизив голос, она сказала: «Я зарабатываю больше, чем муж!» Муж Хуан Цзянь’э работает в городе и каждый месяц приносит всего несколько сотен юаней.
Кроме цен на коконы, самое важное для Хуан Цзянь’э – здоровье шелковичного червя. Несколько лет назад гусеницы, выглядевшие вполне упитанными, не пожелали завивать коконы после праздника. Оставалось только наблюдать, как белоснежные личинки сморщиваются, чернеют и умирают. «Я так обозлилась. Раньше ведь они не болели, целый месяц моих усилий пошел прахом», – вздыхая, рассказывала нам Хуан. В ее глазах стояли слезы, будто все это случилось только что. Говорили, что в деревне беда пришла не к ней одной. Хуан Цзянь’э с мужем решили, что во всем виноват химический завод, расположенный в соседней деревне: загрязнил воду, которой поливали шелковицу.
Натуральным и искусственным шелком, произведенным шелкоткаческими предприятиями город Шэнцзэ за год, можно было бы пятьдесят раз обернуть всю Землю.
В 4 часа дня Хуан Цзянь’э с мужем снова собрались за листьями. Мы вызвались им помочь. В поле было очень жарко. Палило солнце, с меня тек пот, руки зудели от укусов мошек. Всего через полчаса я едва не потерял сознание, сбежал в тень и не делал ничего, только наблюдал за работой, пока не пришла их дочь – она принесла охлажденный арбуз. Его освежающая прохлада вернула мне способность думать. «Ты тоже собираешься выращивать шелкопряда?» – спросил я эту очень привлекательную 18-летнюю девушку. «Ну уж нет! – она решительно покачала головой. – В городе есть другая работа. Не такая тяжелая, а платят больше!»
Шелкоград.
Шелковичный червь – всего лишь маленькая гусеница, но в сознании китайцев он не сравним ни с одним другим насекомым. Это священное существо, в каком-то смысле – символ культуры. В китайском языке он обозначается особым иероглифом «цань», который можно перевести как «жук под небом», и это определяет его статус. Есть выражение, в котором используется тот же иероглиф: «цанхай сантянь» – «время несет в мир великие перемены». В Китае шелковичное поле считается таким же олицетворением вечности, как бескрайнее море.
Искусство разведения шелкопряда вечно, считают в народе, как и сама Поднебесная. Весной 1926 года молодые китайские археологи вели в уезде Ся провинции Шаньси раскопки памятника конца каменного века – эпохи, когда зарождалась китайская цивилизация. И однажды вечером среди артефактов, которым более 5,5 тысячи лет (культура Яншао), они нашли половинку кокона шелкопряда с ровным краем. Сообщение об этом древнейшем свидетельстве разведения шелкопряда быстро облетело весь мир и вызвало долгие споры в китайских и международных археологических сообществах. А в 1958 году в Хучжоу, провинция Чжэцзян, на расчищенном под пашню участке земли были найдены предметы культуры Лянчжу (2750 год до новой эры), среди которых обнаружились фрагменты шелка и изделий из него – ленты, нитки, одежда. Стало ясно, что люди в эпоху Лянчжу уже владели технологией изготовления шелка. Так что исторические свидетельства с очевидностью демонстрируют развитие шелковой промышленности в Китае. Несколько лет назад американский журнал Time Weekly написал: «Китайский шелк – как мемориальный зал, полный сокровищ – от невесомых тканей династии Сун до дамаска, сотканного при династии Мин». Верно ли это?
Чтобы ответить на этот вопрос, мы отправились в город Шэнцзэ в провинции Чжэцзян, один из четырех центров, где как раз и зарождалось шелкоткачество. Местный чиновник по связям с общественностью У Али считает, что шелк из Шэнцзэ составляет четвертую часть экспорта этой ткани в стране. Здесь более тысячи шелкоткаческих предприятий, больших и малых. Если собрать вместе весь натуральный и искусственный шелк, произведенный ими за год, им можно было бы пятьдесят раз обернуть всю Землю.
Китайский Восточный шелковый рынок в Шэнцзэ, куда поступает основная часть ткани, – обязательный пункт программы для приезжих. Заместитель генерального секретаря комитета этого рынка Шэнь Инбао, также являвшийся генеральным секретарем Ассоциации шелкографии Шэнцзэ, рассказал, что на рынке работало 5 тысяч магазинов с общим годовым оборотом более 30 миллиардов юаней. Цены в Шэнцзэ непосредственно влияли на ценообразование во всем Китае, и этот город стал барометром китайского рынка текстиля.
Мы побродили по огромному рынку, но не нашли ни одного собственно шелкового магазина, что очень нас удивило. Ответ мы получили от Ян Цзяньмина, менеджера отделов интеграции и технического развития компании «Уцзян Силк». Он рассказал, что изначально на рынке было представлено несколько предприятий, торгующих только натуральным шелком, но они ушли одно за другим, и рынок превратился в царство искусственных волокон.
Затем Ян Цзяньмин добавил, что покупателю, ищущему натуральный шелк, следует обращаться прямо на фабрику, где ткань изготавливают на заказ. Еще он рассказал, что Китай – влиятельный производитель и экспортер шелка: китайские коконы и шелк-сырец составляют семь десятых мирового производства, а товары из шелка – 70 процентов мирового рынка. Так что КНР почти монополизировала большую часть мировой шелковой индустрии, однако люксовый сегмент рынка уступила Франции, Италии и еще нескольким странам, ввозящим сырье и вывозящим готовые ткани и одежду. «Мы должны признать, что наши технологии обработки отстают от времени», – признался Ян с горечью, имея в виду, что китайский шелк садится, мнется и желтеет. Ежегодно многие зарубежные компании приобретают на рынке готовую ткань, но большинство предпочитает шелковую нить. Говорят, что компании, которые хотели бы закупать только нить, из-за экспортных квот вынуждены отовариваться шелком, а затем отбеливать его и перекрашивать.
Благодаря Ян Цзяньмину нам удалось посетить настоящую фабрику по окраске шелка – мрачную, жаркую и душную мастерскую. Почти все работы там выполняются вручную, поэтому опыт мастеров ценится очень высоко.
Цветные коконы. Шелковичный червь – личинка бабочки тутового шелкопряда, одного из видов членистоногих, выделяющих шелковую нить. Из нити дубового шелкопряда, например, получается более грубая ткань – чесуча; близка к натуральному шелку и паутина. Благодаря успехам генетики люди научились получать естественное волокно разных оттенков.
Символ и бренд.
Шелк стал символом страны со времен династий Цинь и Хань (с III века до новой эры), а Великий шелковый путь оказал влияние на развитие мировой истории. Но постепенно качество и технология производства китайского шелка стали отставать. В конце 1970-х годов Китай вернул себе лидирующие позиции в изготовлении этой ткани, но более качественный шелк сейчас делают в Италии, там же возникли и лучшие шелковые бренды. Сегодня французские, британские и другие европейские торговые марки господствуют в производстве шелка, впрочем, используя китайское сырье, что нетипично для европейской бренд-культуры. По мнению Ян Цзяньмина, долгое время китайский натуральный текстиль не знал, что такое торговая марка, а нити, ткани и одежда из шелка считались недорогой продукцией нижнего или среднего сегмента рынка, вследствие чего развитие шелкоткачества затормозилось. Многие предприятия лишь недавно осознали важность торговой марки, но они не могут позволить себе затраты, связанные с брендированием. «Есть несколько идеалистов, пытающихся бросить вызов сложившейся системе», – с грустью закончил Ян беседу.
Ван Чуньхуа – одна из таких идеалисток. Она – председатель совета директоров инвестиционной группы «Цзянсу Хуацзя». «Некоторым запах кокона шелкопряда кажется невыносимым, но я думаю, что он обладает особым ароматом, – сказала Ван и протянула мне руку. – В фиброине – белке, выделяемом шелковичным червем, содержится десять разных аминокислот, благодаря воздействию которых кожа моих рук стала такой нежной. Ведь я часто касаюсь коконов».
Заказной шелк. На шелковых фабриках в Сучжоу сохранились традиции классической вышивки по шелку. Однако эта ручная работа стоит немыслимых для среднего покупателя денег: позволить себе покупку могут лишь очень состоятельные люди. Делают такие ткани только на заказ.
Огромный – 37-летний – опыт работы Ван Чуньхуа – история легендарная. В 17 она начала с должности простой работницы на фабрике по разведению шелкопряда, затем ее карьера пошла вверх – технолог, начальник цеха, руководитель фабрики и, наконец, женщина-предприниматель. Ван помнит, как шелковая промышленность страны шла непростым, извилистым путем, переживая трудности и кризисы, понятные только тем, кто имел непосредственное отношение к этой индустрии.
«На протяжении многих лет мы занимались производством натурального шелка и готового платья. Наша ежегодная прибыль от экспорта составляла десятки миллионов юаней. Однако с весны 2007 года цена коконного волокна подскочила с 180 тысяч юаней до 300 тысяч за тонну. Многим предприятиям это не по карману: они могут не выстоять», – рассуждала Ван Чуньхуа. По ее мнению, рост цен на коконы спровоцировали посредники в Уцзяне и Шанхае, которые контролировали торговлю сырьем и влияли на колебание цен. Ван продолжала размышлять о том, как непросто все складывается в отрасли: «За большим подъемом неминуемо следует сильный спад. Я помню, как в 1990-е годы экспортные цены в Западной Европе поднялись до 50 долларов за килограмм, и общий объем выручки в 1994-м составил 3275 миллиардов долларов, но потом цены резко упали, и многие годы индустрия пребывала в тяжелом положении».
Нам позволили посетить одну из шелкопрядильных фабрик «Цзянсу Хуацзя». В цеху, протянувшемся на 40–50 метров, выстроились рядами прядильные станки, и четыре–пять работниц обслуживали каждый ряд. Я пытался разглядеть шелковые нити у них в руках, но не смог увидеть ничего, хотя знал, что они постоянно передвигают эти волокна и молниеносно завязывают узелки (шелковая нить от одного кокона достигает более 1000 метров в длину).
Работницы приехали сюда из разных мест, большинству из них 17–18 лет, а самым старшим – чуть за 20. Рабочий день у них длится по 12 часов, а ежемесячная зарплата составляет 1000 юаней (около 5000 рублей). Директор фабрики Дэн Лимин рассказал, что в годы расцвета в Шэнцзэ было 17 шелкопрядилен, но теперь осталось только три или четыре.
«На нашей фабрике осуществляется полный производственный цикл – от посадки тутовых деревьев и выращивания шелковичных червей до пошива одежды, поэтому мы относительно застрахованы от колебания цен на сырье, – рассказала нам Ван Чуньхуа. – Но малые предприятия порой несут большие убытки». Она говорила, что стране нужно ужесточить контроль над макроэкономикой: увязать рыночную стоимость с запасами шелка-сырца и одновременно усилить управление рынком шелководства и производства ткани, исключив искусственно создаваемые проблемы вроде посреднических услуг. Ван Чуньхуа продолжит заниматься изготовлением натурального шелка, хотя и осознала: «Производство химического волокна гораздо выгоднее – всего за год можно получить прибыль, равную всему нашему доходу за три года работы».
Усилия идеалистов, таких как Ван Чуньхуа, – это только начало. Конечно, они неспособны полностью преобразить шелковое производство, но понятно, что с появлением собственных торговых марок в Китае изменится и мировой рынок шелка.
С чего начинается фабрика? Рабочий цикл на шелкоткаческой фабрике начинается с тщательного отбора коконов – потемневшие, пожелтевшие, покрытые пятнами и двойные коконы выбраковываются. Этот процесс является определяющим для качества ткани. Дальше шелк можно только испортить, но не улучшить. Когда-то в Китае насчитывались десятки тысяч таких небольших производств, сейчас их осталось не так много.
Шанхайский портной.
После того как мы все узнали о производстве шелка от тех, кто разводит шелковичных червей, ткет и занимается окраской и набивкой ткани, нам захотелось встретиться с теми, к кому шелк попадает с фабрики. Нам посоветовали разыскать в Шанхае старого портного Чу Хуншэна – ему есть что рассказать.
Каждое утро ровно в половине одиннадцатого 90-летний Чу входит в пошивочную мастерскую на улице Чанлэ. Он – типичный шанхайский портной, невысокий, худой, с седой шевелюрой. Одет в шелковую рубашку по фигуре и говорит с мягким местным акцентом. Чу Хуншэн – «сокровище» этого семейного предприятия (сокровище – это звание, вроде «народного артиста»), а также старший мастер по пошиву ципао – традиционных китайских платьев-рубашек. Когда нет посетителей, он молча сидит на стуле, иногда может немного вздремнуть. Но как только в магазин кто-то заходит, он быстро, как будто срабатывает условный рефлекс, поднимается и встречает гостя с улыбкой.
Когда Чу исполнилось 16, родители, жившие в Уцзяне, отправили его изучать швейное ремесло. Со временем заказчиками портного стали многие знаменитости, в том числе Ду Юэшэн (всесильный шанхайский гангстер) и Анна Шенно (влиятельная знакомая американского президента Ричарда Никсона) – Чу помнит их до сих пор. Но самой прекрасной, по его мнению, остается кинозвезда Ху Де. «Она одевалась просто, в голубое ципао, не красилась и всегда улыбалась. И у нее такой красивый голос», – вспоминал мастер. Помимо Ху Де неизгладимое впечатление на Чу Хуншэна произвела Анна Шенно. Портной рассказал, что мадам Шенно великолепно разбиралась в тканях и непременно выбирала мягкий натуральный шелк: «Если дамы обычно обращают особое внимание на качество ткани – ведь она подчеркивает их изящное сложение, то эти гетеры в основном смотрели на покрой и цвет, а качество для них было делом десятым».
На пике моды тысячу лет. В магазинах на традиционных рынках по большей части продают искусственный шелк.
Натуральный шелк – любимый материал мастера ципао, в его пошивочной множество прекрасных изготовленных вручную тканей. Чу Хуншэн пояснил, что натуральный шелк позволяет коже дышать и хорошо облегает фигуру, подчеркивая хрупкость и нежность китайских женщин. Если придет полноватая клиентка, мастер Чу посоветует ей выбрать мягкую ткань – тяжелый, плотный шелк, а тонкой и стройной – дамаск. Он считает, что шанхайское ципао не будет выигрышно смотреться ни в каком ином материале, или это уже не будет костюм в традиционном стиле.
Однако не всем дизайнерам так нравится натуральный шелк. И Хуэй, модельер, которую называют «мастером китайского платья», показала нам у себя в кабинете Шанхайского центра мировой торговли свои работы, в которых присутствуют все традиционные китайские элементы: три звездных старца, звери и цветы, облака, драконы и фениксы… Она рассказала, что предпочитает современные высокотехнологичные ткани, а иногда – традиционный текстиль, такой как лен и хлопок. Но натуральный шелк использует очень редко, в основном для декора. Почему? И Хуэй привела простой пример. Ей нравится носить одежду из шелка дома, потому что он дает ощущение прохлады и «дышит». Но после нескольких стирок ткань блекнет. А летом без стирки не обойтись… Большинство тканей, которые она выбирает для своих коллекций, похожи на натуральный шелк: они струятся, ощущаются как шелк, но не выцветают и хорошо драпируются. «Как я могу обойтись без натурального шелка для создания китайской одежды? – говорила она. – Но это не всегда получается, потому что такая ткань непрактична и не годится для бешеного ритма жизни современного города».
Сюй Шицин: «Сегодня мы больше изучаем шелкопряда, чем разводим».
Генеральный директор и главный модельер фирмы «Цзимэйцзу» Лян Цзяньго также считал, что основная проблема китайской шелковой промышленности – это окраска: «Сейчас у нас в основном используются натуральные одноцветные красители, как в китайской музыке, в которой нет гармонического строя. Для домашнего обихода такой шелк недостаточно хорош. Кроме того, он уступает другим тканям в цвете и яркости. Однако китайский шелк не нужно спасать, ведь он уже вступил в пору своей славы», – сказал Лян на прощанье.
Лишь портные Нанкинского исследовательского института вышивки способны во всех мелочах воссоздать имперский шелк таким, каким он был во времена могущественных династий Юань, Мин и Цинь.
Особый район Китая.
Технология выращивания шелковичных червей не менялась с 1930–1940-х годов, когда начали применяться передовые западные методы. Весь мир гадает, сможет ли Китай в XXI веке обрести былое величие, которое обеспечивал стране Шелковый путь?
Сюй Шицин, вечно занятый профессор из Университета Сучжоу (Цзянсу), вначале отказался делиться с нами результатами своих последних исследований, но, едва узнав, что мы пишем о спасении китайского шелка, с радостью согласился поговорить, он даже уделил этому целый день.
«В древности сельское хозяйство и разведение шелкопряда находились на одном уровне, а в современной экономике доля шелководства совсем невелика. Поэтому сегодня мы больше изучаем шелкопряда, чем разводим», – начал профессор. Он отметил, что сейчас в производстве шелка заняты от 20 до 30 миллионов человек, посадки тутового дерева занимают площадь около 600 тысяч гектаров, и их обслуживают около 6 тысяч человек. Ежегодный доход отрасли – около 200 миллиардов юаней, но прибыль от экспорта – не более 5 миллиардов (почти 25 миллиардов рублей). «Для сравнения: экспорт птицы может каждый год приносить миллиардные доходы, а на внутреннем рынке объем доходов от ее разведения в несколько раз превышает таковые от шелководства, не говоря уже об отраслях, подобных свиноводству», – вздохнул профессор.
В 1980–1990-е годы в европейских и американских супермаркетах начали устраивать специальные промоакции, чтобы повысить доходность. И люди начали покупать китайский шелк после проведения нескольких таких мероприятий. Но из-за низкой стоимости ткань становилась все тоньше и тоньше, ее выделка – все грубее, что отрицательно сказалось на производстве китайского шелка: с середины 1990-х объемы выпуска стали стремительно падать.
Посетив Университета Сучжоу в 1998 году, директор Международной шелковой ассоциации предложил Китаю обратить внимание на элитные шелка, снизив объемы производства и улучшив качество. Тогда профессор Сюй Шицин сомневался: сможет ли Китай соперничать с использующими дешевые технологии Индией и Бразилией, если сократит производство? Но постепенно он начал смотреть на проблему по-другому: мы всегда считали Италию, Францию и Японию непобедимыми конкурентами в шелковой индустрии, потому что они обладали лучшими технологиями; в чем же будет наше преимущество?
Вернуть себе первенство можно за счет предложения мировому рынку новых продуктов. Например, в КНР созданы не только тонкие нити для хирургии, но и прочные, толстые нити для костюмов и покрывал. Косметика – еще одна область использования шелка. В 1980-е годы в Уси был разработан крем, содержащий шелковую эссенцию; его подарили Маргарет Тэтчер во время визита премьер-министра Великобритании в Китай. Теперь ассортимент шелковой косметики расширился за счет кремов для кожи, ведь в шелке содержится много белка, который, разрушаясь на свету, создает на поверхности кожи защитную оболочку.
«Однако, какими бы продвинутыми ни были технологии производства косметики, на всю отрасль они не влияют из-за ограниченного использования, – продолжил Сюй Шицин. – Единственный способ усилить отрасль – взяться за нее с двух сторон. Во-первых, обновить технологию шелководства, во-вторых, перестроить шелковую промышленность». Размышляя об этой двуединой задаче, Сюй Шицин занялся изучением естественно окрашенных коконов тутового шелкопряда. В 2000 году он отправился в Камбоджу, чтобы возглавить производство цветных коконов для японского проекта. Получать окрашенные коконы несложно, как и шерсть, причем для этого не нужно внедрять методы генной инженерии, как для овец, в шерсти которых присутствуют только два цвета, черный и белый. «Мы использовали естественные мутации генов шелкопряда. В нашей лаборатории вы увидите красные, желтые, зеленые и коричневые коконы», – не без гордости закончил свой рассказ профессор.
Проблема в том, что выведенная популяция шелкопряда, завивающего цветные коконы, немногочисленна и нестабильна. Однако группа исследователей под руководством Сюй Шицина успешно собрала более 100 образцов цветных коконов в Камбодже и выделила среди них формы, обладавшие самой ровной окраской. После трех лет работ по созданию новых сочетаний генов (рекомбинации) им в конце концов удалось вывести шелкопряда, гусеницы которого плели желтые коконы. На открытие тут же поступили заявки из министерств сельского хозяйства и промышленности Камбоджи. Затем Университет Сучжоу совершил новый прорыв: ученым удалось вывести шелкопряда, чьи личинки завивали желто-розовую, зеленую и красную нить. И доходы компаний, производящих цветной шелк, выросли на 40 процентов.
По некоторым показателям шелкопряд близок человеку – у нас похожий тип обмена веществ и особенности наследственности.
Но наука открывает еще более удивительные явления в генетике шелкопряда. В 2003 году специалисты главной лаборатории по выращиванию шелкопряда в Юго-западном университете (город Чэнду) успешно составили генную карту этой бабочки, показывающую последовательность генов в ее хромосомах. Сообщение было опубликовано в журнале Science за 2004 год. За сто лет существования журнала это была первая статья по теме исследований шелкопряда – и ошеломляющая новость для всех, кто изучал этих насекомых. Два года спустя лаборатория создала генную матрицу шелкопряда, что стало еще одним важным шагом в генетических исследованиях. Эта матрица включает 22 тысячи генов, каждый из которых контролирует такие особенности и функции, как пол, размножение, прядение нити и сопротивляемость болезням.
В начале прошлого века шелковичного червя использовали в качестве объекта лабораторных исследований, потому что у него было крупное тело и он медленно двигался; потом в фавориты вышла муха дрозофила. Новые исследования вернули шелкопряда в лаборатории. К тому же изучение последовательности генов этого насекомого может помочь не только улучшить качество шелка, но и разобраться в генетике родственных тутовому шелкопряду бабочек, многие из которых являются опасными вредителями лесов.
Интересно, что по некоторым показателям шелкопряд близок и человеку – у нас похожий тип обмена веществ и особенности наследственности. На генах шелкопряда, отвечающих за наследственность, можно моделировать ряд заболеваний, например, рак, диабет. Кроме того, шелкопряд – идеальный естественный реактор: его шелкоотделительные железы – высокопроизводительная фабрика белка. Исследуя гены этой бабочки, ученые смогли понять механизм, регулирующий завивание кокона. Этот механизм можно контролировать и создавать чистый лекарственный белок для лечения некоторых болезней. Республика Корея и Япония уже получили более десятка патентов на произведенные с помощью шелкопряда лекарства, облегчающие приступы диабета и снижающие давление.
Сян Чжунхуай, член Китайской инженерной академии и руководитель исследовательской группы по изучению генома шелкопряда, сказал, что значительные успехи, которых Китай добился в генных исследованиях, приведут к революционным изменениям в традиционной шелковой промышленности.
Современные высокие технологии возвращают этой отрасли ее былое величие, но это не единственная цель – использовать высокие технологии можно гораздо шире. А Сюй Шицин уверен, что шелк, прежде всего, имеет для Китая культурное значение: «Наши предки сделали четыре великих изобретения – компас, порох, бумагу и книгопечатание с наборного шрифта, – но если говорить о культурном влиянии на весь мир, наша страна также создала четыре важных культурных продукта – Пекинскую оперу, искусство чаепития, фарфор и шелк». В памяти Сюй Шицина остались слова, сказанные его американским другом, как-то побывавшим у профессора в гостях: «Каждый камень на Шелковом пути имеет историю более долгую, чем вся история Соединенных Штатов».
Город мастеров - Шанхай. Портной Чу Хуншэн из магазина Хань’и за 74 года своей карьеры обслужил тысячи клиентов. У него одевались все первые модники и модницы, такие как знаменитая киноактриса Баттерфляй У. Всю свою жизнь он создавал платья исключительно из шелка, поскольку верит, что ни одна другая ткань неспособна подчеркнуть красоту китайских девушек.
В провинции Чжэцзян модельеры пытаются создавать свои торговые марки, конкурентоспособные на мировом рынке.
Старые шелкоткаческие фабрики в провинции Сучжоу, чтобы выжить, стали развивать туристические программы; экскурсия заканчивается показом готового платья и покрывал, пошитых из натуральных тканей.
