8 революционных научных открытий, которые поначалу сочли чушью

Какой исследователь не мечтает сделать великое открытие, которое перевернет научный мир? Однако история знает немало примеров, когда идеи ученых настолько опережали свою эпоху, что современники считали их чушью, а то и опасной ересью.

 

Круги кровообращения

Уильям Гарвей (1578–1657)

В наши дни изображение большого и малого кругов кровообращения знакомо всем по школьным учебникам. Но в XVII веке, когда английский врач Уильям Гарвей доказывал, что кровь движется в организме по замкнутому контуру, его коллеги были совсем не готовы к такому повороту.

Они все еще опирались на постулаты полуторатысячелетней давности из трудов древнеримского врача Галена: кровь образуется в печени, поступает в сердце, оттуда по венам в органы и затем уничтожается.

Опубликовав в 1628 году трактат «Анатомическое исследование о движении сердца и крови у животных», Гарвей, по словам одного из современников, растерял многих пациентов, «и все доктора были против него».

 

Ги Патен, лейб-медик Людовика XIV, назвал открытие англичанина «парадоксальным, бесполезным, ложным, невозможным, непонятным, нелепым и вредным для человеческой жизни». Понадобилось несколько десятилетий, чтобы коллеги Гарвея признали его правоту, — к счастью, он дожил до этого времени.

 

Неевклидова геометрия

Николай Лобачевский (1792–1856)

Две тысячи лет незыблемой основой геометрии были постулаты древнегреческого мыслителя Евклида, в том числе пятый: «На плоскости через точку, лежащую вне прямой, проходит только одна параллельная, то есть не пересекающаяся с первой прямой».

В первой половине XIX века профессор Казанского университета Николай Лобачевский создал неевклидову геометрию, которая переворачивала устоявшиеся представления о пространстве. «На плоскости через точку, лежащую вне прямой, проходит не менее двух не пересекающих ее других прямых», — доказывал математик.

Геометрию Лобачевского в лучшем случае не понимали, а в худшем — язвительно критиковали, как, например, лидер мнений российского математического сообщества Михаил Остроградский.

Венцом травли стал анонимный пасквиль в журнале «Сыны Отечества» за 1834 год: «Даже трудно было бы понять и то, каким образом г. Лобачевский из самой легкой и самой ясной в математике науки, какова геометрия, мог сделать такое тяжелое, такое темное и непроницаемое учение, если бы сам он отчасти не надоумил нас, сказав, что его геометрия отлична от употребительной, которой все мы учились, и которой, вероятно, уж разучиться не можем, и есть только воображаемая».

Лишь в 1870–80-е годы, уже после смерти Лобачевского, его труды были признаны научным сообществом.

 

Обеззараживание

Игнац Земмельвейс (1818–1865)

В середине XIX века в Венской центральной больнице родильная горячка уносила жизни до 30% женщин. Ища причины смертности рожениц, врач-акушер клиники Игнац Земмельвейс пришел к выводу, что все дело в грязи, которую сотрудники и студенты приносили в палаты из морга. Он предложил тщательно обрабатывать руки и инструменты раствором хлорной извести перед тем, как принимать роды. Когда врач внедрил этот метод, смертность пациенток в отделении резко упала; в 1848 году она составляла около 1,2%.

На тот момент Луи Пастер еще не открыл микроорганизмы — возбудители болезней, что могло бы подтвердить догадки Земмельвейса. Консервативное больничное начальство и многие коллеги отвергли новый метод профилактики родильной горячки; столичная клиника не продлила с ним контракт. В 1850-е он работал в больнице Пешта и снизил смертность до 0,8%, но признания врачебным сообществом так и не добился.

 

Возможно, неприятие коллегами его метода, способного спасти многие жизни, подорвало и без того нестабильное здоровье Земмельвейса. В 1865 году он оказался в психиатрической клинике, где и умер через две недели. Впоследствии появилось понятие «эффект Земмельвейса»: склонность людей отрицать новую информацию, способную разрушить их привычные представления о мире, даже если имеются неопровержимые доказательства.

 

Теория эволюции

Чарлз Дарвин (1809–1882)

Труд Дарвина «Происхождение видов путем естественного отбора», вышедший в 1859 году и сразу ставший бестселлером, перевернул общепринятые представления о появлении и развитии жизни на Земле. Стройная научная теория опровергала идею божественного сотворения мира и создания человека по образу и подобию Творца.

Неудивительно, что на Дарвина ополчились и церковь, и ученые, и широкая общественность. «Зачем нужны какие-то новые теории, почему бы не оставить законы Божьи в покое?» — писала пресса.

Преподобный Адам Седжвик, один из основоположников современной геологии, поучал Дарвина: «У природы есть не только физическое, но и метафизическое начало. И всякий отринувший эту двойственность безнадежно погряз в грехе…».

Постепенно дарвинизм возобладал, по крайней мере в научных кругах, однако противостояние с креационистами продолжалось и в ХХ веке.

Достаточно вспомнить «Обезьяний процесс» 1925–1926 годов, когда американского школьного учителя Джона Скоупса обвинили в нарушении «акта Батлера», запрещавшего преподавание эволюционной теории в учебных заведениях Теннесси.

Сейчас в науке господствует синтетическая теория эволюции, основу которой составляют, в переработанном виде, открытия Дарвина.

 

 

Законы наследования

Грегор Мендель (1822–1884)

Иногда неизвестно, что хуже: нападки критиков или всеобщее безразличие. Мендель был монахом-августинцем, но монастырская жизнь не мешала ему изучать естественную историю в Венском университете и интересоваться биологией.

Почти десять лет он проводил опыты на горохе и в итоге сформулировал закономерности наследования признаков. Они в корне отличались от господствовавшей в то время теории слитной наследственности, в соответствии с которой все признаки родителей целиком передаются потомку и в нем смешиваются, утрачивая индивидуальность.

Мендель обнародовал свое открытие в 1865 году, выступив в местном обществе естествоиспытателей с докладом «Опыты над растительными гибридами», в следующем — опубликовал об этом статью, сделал с нее 40 копий и разослал именитым ботаникам. Научный мир ответил почти полным молчанием; работу либо не поняли, либо не приняли всерьез.

 

 

 

 

 

В 1868 году Менделя избрали аббатом монастыря, и он почти забросил занятия биологией. На несколько десятилетий открытие было забыто. Лишь в 1900 году Карл Корренс, Гуго де Фриз и Эрих Чермак независимо друг от друга заново открыли законы наследования, вернув имя Менделя из небытия и подтвердив его слова: «Мое время еще придет».

 

Молекулярно-кинетическая теория

Людвиг Больцман (1844–1906)

«Я вполне отдаю себе отчет в бессилии одного человека перед лицом мнения, разделяемого большинством», — писал в 1904 году австрийский физик Людвиг Больцман, один из основоположников молекулярно-кинетической теории и классической термодинамики. В его время существование атомов и молекул, мельчайших частиц, из которых состоит материя, было лишь гипотезой, нуждавшейся в экспериментальном подтверждении.

Противники атомизма, в том числе крупнейшие ученые тех лет Эрнст Мах и нобелевский лауреат Вильгельм Оствальд, беспрестанно критиковали Больцмана. Уровень напряжения научной полемики был таков, что у этого жизнерадостного человека, любителя музыки и поэзии, развилась тяжелая депрессия.

В 1906 году он повесился в гостиничном номере курортного города Дуино. Два года спустя французский физик Жан-Батист Перрен, используя формулу Больцмана, смог доказать существование атомов экспериментально.

 

Движение материков

Альфред Вегенер (1880–1930)

 

Сегодня теория о существовании на Земле древнего суперконтинента, постепенно разделившегося на отдельные материки, в доказательствах не нуждается. Но когда датский метеоролог Альфред Вегенер, делая в 1912 году доклад в Немецком геологическом обществе, в первый раз высказал свою гипотезу, что более легкие континенты медленно перемещаются по более плотным слоям земной коры, эта идея вызвала всеобщее возмущение.

Еще бы: докладчик даже не геолог, а посягает на фундаментальные представления о неизменном положении материков. Профессор Макс Земпер едко замечал: «Следует просить автора соблюдать необходимую дистанцию и в дальнейшем не удостаивать геологию своим вниманием, а искать другие области знания…».

 

 

 

Вегенер не сдавался и продолжал развивать гипотезу о континентальном дрейфе; ее высказывали и другие ученые, но он стал первым, кто смог создать стройную и аргументированную теорию. Эта теория, существенно переработанная на основе новых открытий, стала общепризнанной лишь в 60-е годы ХХ века.

 

 

Теория «прыгающих генов»

Барбара Макклинток (1902–1992)

Американка Барбара Макклинток специализировалась на генетике растений. За заслуги в этой области в 1944 году она стала третьей женщиной в рядах Национальной академии наук, а в 1945-м — первой женщиной президентом Генетического общества США.

 

Все это не спасло Макклинток от нападок других ученых за разработанную ею теорию транспозонов — «прыгающих генов», которые могут менять свое положение в хромосомах и таким образом влиять на проявленность того или иного гена.

В то время гены считались четкой и неизменной инструкцией, по которой строится организм. Коллеги обрушили на исследовательницу шквал критики и насмешек, ее работы на эту тему много лет не публиковались. Сама Барбара вспоминала: «Они говорили мне, что я сумасшедшая. Что я абсолютно безумная. Но когда ты знаешь, что прав, тебе должно быть все равно».

Лишь в 1970-е, после того как выводы Макклинток подтвердились исследованиями других ученых, научное сообщество наконец признало ее правоту, и в 1983 году за открытие мобильных генетических элементов она получила Нобелевскую премию.