История динозавра, ранее известного как Scrotum humanum
Доктор Уильям Баклэнд читает лекцию в геологической лекционной комнате Оксфордского университета, 1823 год
На протяжении веков люди находили огромные кости в земле и ломали голову над их происхождением. В некоторых частях света они считались останками легендарных драконов, морских чудовищ или циклопов. На греческом острове Самос многочисленные крупные кости считались останками амазонок-воительниц, погибших в бою. (Теперь мы знаем, что это останки слонов, жирафов, антилоп, крупного рогатого скота, гиен и других млекопитающих, которых там было в изобилии.) Красный цвет пород считался пятнами крови (на самом деле причиной был содержавшийся в них оксид железа). Большие кости динозавров, морских рептилий и крупных млекопитающих известны с доисторических времен. Как правило, их объясняют мифологией, которая была распространена среди народов, обнаруживших останки.
В Европе мифы о Земле, найденные в Библии, сильно влияли на то, что люди видели в образцах. Например, в 1726 году швейцарский учёный Иоганн Шейхцер приобрёл и описал большой ископаемый скелет существа, найденного в Швейцарии. Его библейская предвзятость была настолько сильной, что он подумал, что это скелет человека, который умер во время Всемирного потопа. Он даже назвал его Homo diluvii testis – «человек, свидетель потопа». Много лет спустя известный анатом и палеонтолог Жорж Кювье показал, что это был вовсе не человек, а гигантская саламандра, которая является близким родственником живых гигантских саламандр, найденных в Китае и Японии. Сегодня кажется смехотворным, что Шейхцер мог ошибочно принять окаменелость саламандры за человеческий скелет, но сравнительная анатомия была в зачаточном состоянии в 1726 году, и все ожидали того, чтобы увидеть гигантских людей, как описано в Библии.
Иллюстрация из книги «Чудеса геологии», изображающая игуанодона, мегалозавра и птеродактиля, Джон Мартин, 1838 год
Многочисленные описания огромных костей встречаются в литературе до 1800 года, но большинство из них не могут быть отслежены или идентифицированы, потому что окаменелости были утрачены, а достоверных иллюстраций, измерений или информации о местности попросту нет, поэтому мы не можем определить, о чём они говорили. Одна из первых таких окаменелостей, которую можно было бы идентифицировать, была проиллюстрирована в книге Роберта Плота «Естественная история Оксфордшира» 1677 года. Плот был первым профессором химии в Оксфордском университете. Позднее он стал хранителем Музея Эшмола в Оксфорде, основанного в 1683 году. Он интересовался всеми областями естественной истории, известными в то время. В его книге описаны живые животные и растения оксфордширского региона, а также некоторые породы и окаменелости. Среди них была странная окаменелость, который, как правильно предположил Плот, представляла собой конец бедренной кости (лат. femur) очень большого существа. Такое описание было необычным для Плота, поскольку он не верил, что большинство находок были окаменевшими останками животных. Вместо этого он считал, что они образовались в результате кристаллизации внутри пород.
Образец был найден в каменоломнях к северу от Оксфорда, в образовании, которое ныне известно как Среднеюрский известняк Тайнтон. Он был слишком большим, чтобы соответствовать любому животному, найденному к тому моменту в Англии, поэтому Плот предположил, что он когда-то был частью скелета боевого слона времён завоевания римлянами Британию. Позже он подумал, что кость могла принадлежать гигантскому человеку, как упоминается в Библии. Окаменелость с тех пор была потеряна, но это первая адекватно проиллюстрированная окаменелость динозавра – если быть точнее, мегалозавра.
Этому первому известному динозавру дали совершенно неподходящее название. В 1763 году Ричард Брукс переиздал иллюстрацию Плота и назвал окаменелость Scrotum humanum (лат. scrotum — «мошонка», humanum — «человеческая, принадлежащая человеку»). В самом деле, для того, кто плохо знает анатомию и ожидает увидеть в каждой большой окаменелости реликт библейских гигантов, окаменелость действительно немного похожа на мошонку и основание пениса. Кроме того, форма названия Брукса предполагает родовую и видовую биномиальную систему наименований, разработанную Карлом Линнеем в 1758 году, не только для животных и растений, но и для природных диковинок, обнаруженных в породах. В 1970 году эксцентричный британский палеонтолог Ламберт Беверли Халстед (известный тем, что пытался разыграть сцену спаривания динозавров, выступая с докладами на научных совещаниях) опубликовал статью, в которой предположил, что первый динозавр был корректно назван Scrotum humanum. Позже палеонтологи обратились в Международную комиссию по зоологической номенклатуре (орган, который составляет правила, касающиеся научных названий) с просьбой официально запретить название Scrotum humanum. Комиссия постановила, что в этом нет необходимости, поскольку название было опубликовано только в заголовке, без надлежащего описания или анализа; к тому же, единственный образец был утерян, и не было уверенности в том, что он принадлежал мегалозавру.
Иллюстрация из «Новой и точной системы естественной истории» Ричарда Брукса, 1763 год
И хотя оригинальная окаменелость была потеряна, в Стоунсфилде продолжали находить образцы, которые оказывались в оксфордских коллекциях. К 1815 году здесь было обнаружено довольно много костей, и они привлекли внимание легендарного натуралиста сэра Уильяма Бакленда.
Бакленд был одной из самых удивительных и ярких фигур в истории науки. Родившийся в 1784 году в Аксминстере в Девоне на юго-западе Англии, он сопровождал своего отца (настоятеля местной церкви) во время поиска окаменелостей на побережье в Лайм-Реджисе (позже оно стало известным благодаря морским рептилиям, найденным Мэри Эннинг) и развил ранний интерес к естественной истории. После посещения нескольких школ он приступил к изучению минералогии и химии в Колледже Корпус-Кристи в Оксфорде, где он проведёт большую часть своей оставшейся жизни. К 1813 году он сменил своего наставника Джона Кидда в качестве лектора по минералогии в Оксфорде и вскоре стал известен своим популярным и увлекательным стилем чтения лекций. Бакленд был известен своей драматической речью и жестами во время лекций; иногда он разыгрывал поведение животных, которых описывал. Согласно одной истории из «Жизни и переписки Уильяма Бакленда» (1894 год):
«Он расхаживал взад и вперёд за длинной витриной, как францисканский проповедник… В руке он держал огромный череп гиены. Внезапно он бросился с черепом в руках к первому студенту на передней скамье и закричал: "Что правит миром?" Юноша в ужасе пересел на соседнее заднее сиденье и не ответил ни слова. Затем он бросился ко мне, расположив гиену прямо перед моим лицом: "Что правит миром?" "Понятия не имею", – ответил я. "Желудок, сэр, – воскликнул он (снова поднимаясь на трибуну), – правит миром. Великие едят мало, меньше и ещё меньше"».
Он даже читал лекции верхом на лошади. На каждой лекции он надевал свою тяжёлую академическую мантию, а во время полевых экскурсий ковырялся в породах в парадной одежде.
Его эксцентричность распространялась и на его дом, который был переполнен образцами окаменелостей, минералов и животных. Он и его жена, Мэри Морланд (талантливый натуралист и иллюстратор), обсуждали, какие виды мух жужжали вокруг стола, что было обычным явлением в начале 1800-х годов, когда и мужчины, и женщины были одержимы естественной историей. Вся семья (девять детей, пятеро из которых дожили до совершеннолетия) была привлечена к поиску образцов естественной истории.
Гравюра челюсти Megalosaurus bucklandii, 1824 год
Бакленд был настолько увлечён непосредственным знакомством с животными, что утверждал, будто буквально проел свой путь через царство животных. Бакленды пытались приготовить пищу почти из каждого животного, которое они могли приобрести – практика, известная как зоофагия. Крот и черноголовая синяя муха были, по-видимому, самыми отвратительными, но его гости также утверждали, что он съел пантеру, крокодила и мышь. В другом рассказе они едят (и предлагают своим гостям) хрустящих мышей в золотом тесте, отбивные из пантеры, пирог с носорогом, хобот слона, крокодила на завтрак, нарезанную голову морской свиньи, язык лошади и ветчину из кенгуру. Согласно Августу Хэру, в автобиографии «История моей жизни» (1900 год) «разговоры о странных реликвиях привели к упоминанию о сердце французского короля [возможно, Людовика XIV], хранимом в Нанхеме в серебряной шкатулке. Доктор Бакленд, глядя на него, воскликнул: "Я съел много странных вещей, но никогда прежде не ел сердца короля", и прежде чем кто-либо смог помешать ему, он проглотил его, после чего драгоценная реликвия была потеряна навсегда». Бакленд уже некоторое время изучал огромные кости из оксфордской коллекции, найденные в сланцевом карьере Стоунсфилд. После окончания Наполеоновских войн, в 1818 году, Кювье приехал в Оксфорд, чтобы взглянуть на эти удивительные огромные окаменелости. Кювье внимательно осмотрел их (особенно челюсть с рептильными зубами, многие из которых только что прорезались) и решил, что это были останки огромной ящерицы. Бакленд и его друг Уильям Конибир стали называть окаменелости «Огромной Ящерицей», что Конибир перевёл на греческий язык как «мегалозавр» (Megalosaurus). Он неофициально использовал это название в 1822 году в неопубликованной статье, предназначенной для одного из томов Кювье. Джеймс Паркинсон опубликовал это неофициальное название в том же году, но, к счастью, это издание не имело статуса в кодексах зоологии (не было описания или каких-либо других указаний на название). Наконец, 20 февраля 1824 года Бакленд представил доклад о мегалозавре на ежегодном собрании Геологического общества в Лондоне. На той же встрече Конибир описал первого плезиозавра, найденного в Лайм-Реджисе Мэри Эннинг. Несколько месяцев спустя официальные описания Бакленда (с иллюстрациями костей, сделанных его женой) появились в «Трудах Геологического общества Лондона», придав мегалозавру официальный статус. Однако Бакленд не дал ему видового названия, и в 1826 году Фердинанд фон Ритген назвал его Megalosaurus conybeari. Это название так и не прижилось, и в 1827 году Гидеон Мантелл назвал его Megalosaurus bucklandii, в честь человека, который описал его для науки.
Бакленд попытался восстановить внешний вид животного, но у него было очень мало информации: только челюсть и часть черепа, некоторые кости задних конечностей, бедренные кости и часть позвоночника. Поскольку все думали, что это была огромная ящерица, практически все реконструкции показали, что она ходит на четырёх огромных, но коротких и толстых конечностях. Проанализировав форму её задних конечностей, Бакленд осознал, что они находились в вертикальном положении, поэтому мегалозавр был реконструирован не как гигантская длинная ящерица, а как нечто, имеющее голову рептилии и слоновье тело. В своём первоначальном описании 1824 года Бакленд последовал за Кювье, предположив, что мегалозавр был 12 метров длиной и таким же тяжёлым, как двухметровый слон. В печатной версии своей лекции Бакленд увеличил оценку длины до 18-21 метров. На самом деле не было никакой возможности сказать это точно, потому что ни одна из хвостовых костей не была найдена.
Для многих людей огромная рептилия со зловещими зубами вступала в противоречие с их буквальным толкованием Библии, со львом, лежащим рядом с ягненком, и со всеми животными, живущими в «мирном царстве» до падения Адама. Бакленд был достаточно хорошим натуралистом, чтобы отвергнуть нелепую идею о том, что мегалозавр был вегетарианцем с острыми, режущими зубами. Вместо этого Бакленд предположил, что Бог дал мегалозавру благотворную роль: избавление от старых и больных животных, «чтобы уменьшить совокупное количество страданий животных» (по его словам).
В 1842 году Ричард Оуэн объединил мегалозавра с двумя другими открытиями (игуанодон и гилеозавр) для создания таксона Dinosauria, и общественность начала ценить разнообразие огромных вымерших монстров. Оуэн нанял скульптора Бенджамина Уотерхауза Хокинса, чтобы сделать модели этих удивительных существ в натуральную величину для Всемирной выставки 1851 года. Сегодня они выставлены в Парке Кристал-Палас в Сиденхэме, где каждый может их увидеть. Хокинс реконструировал мегалозавра согласно указаниям Оуэна – как огромного неуклюжего слоноподобного хищника. И хотя модели были неточными по современным стандартам, они соответствовали тогдашней идее, что динозавры напоминали огромных ящериц на четырёх конечностях. Оуэн рассматривал их как «суперрептилий». К сожалению, в то время не было достаточно окаменелостей, чтобы доказать обратное. Эти модели были одними из тех, что пробудили интерес общественности к существованию динозавров и привели к первой волне «диномании».
