Зовут героя Том Сауэр, по происхождению он голландец, но с детства живет в России, и у его приключения были все предпосылки: «Как настоящий голландец, я всю свою жизнь провел на лодках и в океане, очень сильно люблю океан, не могу без него жить. Я пересек Атлантику на парусной лодке один раз с отцом.
Но я всегда мечтал сделать что-то такое, что удавалось совсем немногим. Например, намного меньше людей пересекли Атлантику на весельной лодке, чем залезли на Эверест.
У меня слабые уши, поэтому в горы мне нельзя, на Эверест я не поеду. Оставалась Атлантика. Мы созвонились с моим лучшим другом — тоже Томом, кстати. И началось». Итак, вместе со своим другом Томом Фассетом, Том Сауэр предпринял попытку пересечь Атлантику на весельной лодке, но вдруг попал в страшный шторм. Впрочем, это если совсем вкратце.
Том Сауэр. Ивент-менеджер и путешественник
Мои родители — голландцы, приехали в Россию в 1990 году как журналисты и основали Independent Media (Moscow Times, «Ведомости» и все эти глянцевые журналы). Я, разумеется, с ними приехал, куда я денусь, а в 16 лет отправился учиться в Шотландию, и теперь у меня masters in Modern History и знания по менеджменту. Я окончил университет, меня пригласили работать в «Терек», в Грозный, в Чечню. Мы там шесть месяцев отработали, потом старшего тренера Рууда Гуллита (это голландский тренер), с которым я работал, уволили, я тоже уехал. Когда его уволили, так получилось, что у меня шесть месяцев «пустых» до сентября было. Тогда и пришла в голову идея путешествия.
Риск очень высокий: примерно 22% людей, который пытались пересечь Атлантику на весельной лодке, не выжили.
Подготовка
Сначала мы нашли спонсора — Playstation. Купили лодку, взяли маленький коттедж на юго-востоке Англии. Там пять месяцев жили и каждый день тренировались. Проходили курс выживания — очень много необходимо изучить, чтобы в такое путешествие отпустила испанская береговая охрана. Вот эта ситуация, которая с нами произошла, мы ее проходили в бассейне со спасательным плотом. Без этого знания мы бы не выжили. В основном тренировка заключается в том, что ты очень много гребешь и учишься ориентироваться по звездам.
Очень много веса набирали — я набрал кило десять жира. Потому что ты гребешь минимум по 12 часов в сутки и теряешь больше калорий, чем можешь потребить в течение дня. Поэтому все, кто пересек Атлантику, начинают здоровяками, а заканчивают маленькими. Настолько это физически сложно.
Потом мы эту лодку в Канарские острова отправили. Смысл был в том, чтобы с Канарских островов на Карибские переправиться. Это должно было занять 50–80 дней. Один гребет, другой отдыхает, один гребет, другой отдыхает, и так по два часа все дни. Ночью и днем, спишь и гребешь.
Мама очень сильно волновалась: по-моему, 22% людей, которые пытались пересечь Атлантику на весельной лодке, не выжили. Риск высокий. Было немного жалко маму, потому что она переживала.
Не думаешь, что надо проверить почту или посмотреть, что в Facebook написали; единственное, о чем ты помышляешь, — так это о том, что надо сделать, чтобы выжить.
Что взяли с собой
Из одежды мы взяли не очень много, потому что лодка очень маленькая — всего лишь шесть метров. Надо с собой взять очень большое количество пищи. Самое главное — вся еда, которую с собой берешь, как у космонавтов: чтобы еду приготовить, нужно залить ее водой. Для воды у нас был опреснитель.
Электричества нет, так что у нас стояли две солнечные батареи, которые немного вырабатывали электричество. Еще у нас были колонки, и в солнечную погоду мы слушали музыку. В плохой день мы всю эту энергию тратили только на опреснитель.
На случай беззвездного неба у нас был компас, конечно. Нужду справляли в ведро. Туалетную бумагу с собой нельзя брать: все мокрое на лодке, кабинка, все везде мокро — мозоли, ты весь соленый, душ не примешь. Поэтому мы придумали взять с собой детские влажные салфетки. И у нас был расчет: по пять влажных салфеток в день на человека. Гребешь два часа и думаешь: сейчас использовать эту грязную салфетку или через два часа через смену?
Настолько первобытный образ жизни. И мне он ужасно нравился: не думаешь, что надо почту проверить, посмотреть, что в Facebook написали, сделать по работе дела и так далее. Единственное, о чем ты помышляешь, — это супербольшие философские идеи о жизни или о том, что тебе надо сделать, чтобы выжить, и так далее.
Путешествие
Отбытие: остров Ла Гомера, Канарские острова
День 1-й и 2-й
2 декабря 2011 года. Первые два дня — шторм. Я, будучи настоящим моряком (у меня своя яхта в Средиземном море), обычно чувствую себя на воде как дома. Но тут лодка была маленькая, и так качало жутко. Поэтому первые два дня единственное, что мы делали, — это гребли и блевали. Ужасно. Особенно первую ночь. Я два часа греб, два часа у меня отдых, пока мой напарник гребет, и у меня есть два часа, чтоб поспать и что-то поесть. Но тряска такая сильная, что мы блевали все время. Много людей, пытающиеся пересечь Атлантику таким способом, сходят с дистанции в первые же два дня, потому что у них тело обезвожено, и к ним приходят спасатели.
Еще, хоть вас и двое, ты в итоге все равно один все время: когда у тебя заканчивается смена, у тебя только одна мысль: что-то быстро съесть и как можно быстрее забраться в эту узкую кабинку, чтобы хотя бы полтора часа покемарить, пока тебя не разбудит твой напарник на смену. И так все время.
В такой ситуации твоя жизнь зависит от напарника, а жизнь напарника — от тебя. Мы оба никогда не показывали, если было страшно или больно, и все время бодрились.
День 3-й и 4-й
После двух дней мы акклиматизировались чуть-чуть. На четвертый день было странное ощущение, потому что я был со своим лучшим другом посередине океана. Вокруг тебя никого, ничего нет. Нет связи с миром. Ты один. Философствуешь. Думаешь, насколько тебе повезло в жизни с родителями, с братьями. Насколько маленькие мелочи, о которых ты ноешь в городе, тривиальны. С другой стороны, были моменты, когда было ощущение, словно мы накурились — ржали над любой мелочью. Еще, когда ты ночью гребешь два-три часа, пока твой напарник спит, наступает другое состояние. Волны большие, ничего не видно. Страшно. Ты знаешь, что если ты сейчас упадешь, то все — вы обречены.
Итак, первые два дня совсем ужасные были, мы блевали, потом дня четыре все было круто, мне очень понравилось. Я устал, мозолей было много, хотя мы отлично подготовились к этому. В этой ситуации твоя жизнь зависит от напарника, а жизнь напарника — от тебя. А мы при этом еще оба такие люди, что мы никогда не показываем, если дело плохо, не выдаем слабостей. Поэтому все это время мы бодрились, даже если совсем больно от мозолей.
День 7-й
У нас был спутниковый телефон, который мы включали раз в день в 10:20 и звонили нашему метеорологу, который нам подсказывал, как избежать шторма. Американец, его звали Либрюс, но мы его звали Брюс Ли. Он нас предупредил о том, что надвигается шторм и что деваться некуда, ничего поделать нельзя. И мы просто поплыли дальше.
Первое время нам очень нравилось, потому что поднялись волны, и они поднимали нас, и мы ехали, словно на серфе. В какой-то момент мы разогнались до скорости 16 миль в час (что довольно много, я даже на парусной лодке до такой скорости не разгонялся: моя средняя скорость — 2,8 миль в час).
У нас были небольшие проблемы с автопилотом — это такая фигня, в которую ты вбиваешь свой курс, и он его держит, чтобы тебе не рулить ногой все время. И вот с этим приходилось повозиться. Это довольно неудобно, поскольку все время ты при этом находишься в состоянии тряски и шатания. И можешь себе представить, как сложно чинить в таком состоянии.
700 миль от Африки
Шторм
Часов в восемь вечера по местному времени. Я только что закончил смену. Я ору: «Том, твоя очередь». Он открывает дверь в кабинку, вылезает, я залезаю внутрь. Как только я залезаю, говорю ему, как всегда: «Удачной смены», — и готовлюсь уснуть.
И вдруг он кричит: «Бля!» И единственное, что я помню, это как мы переворачиваемся. Я в кабинке, вода заливает ее полностью. Вылезаю из-под кабинки, ору: «Ты в порядке?» С ним оказалось все нормально — если бы один из нас головой ударился, шансов спастись бы не было. Тогда было стремно.
Мы поняли, что наш единственный выход — достать спасательный плот, который был привязан на тросы сверху лодки. Пришлось нырять под лодку с ножиком, чтобы отрезать эти тросы. Это у нас заняло около 40 минут. Было очень сложно — под водой ничего не видно, шторм большой, лодка барахтается, и с ножом тоже надо быть осторожным, потому что есть опасность проткнуть сам плот. Очень страшно, потому что, если бы мы не достали плот и лодка начала бы тонуть — все, нам конец.
Все, чего тебе хочется, — это сказать: «Fuck it all», — и отрубиться, но тогда шансы на выживание уменьшаются.
На плоту
В итоге мы достали этот плот. Там есть специальный трос — его дергаешь, и образовывается тентик на воде. Мы в него забрались, привязали плот к нашей перевернувшейся лодке и стали под нее нырять, чтобы достать еще две вещи. Одна — это сумка, которую специально приготовили для такой ситуации, в ней спасательные огни, еда (бисквиты на несколько недель), запас воды и механический опреснитель (как насос) и еще удочка. Все необходимое для того, чтобы выжить на каком-то маленьком плоту. Вторым самым важным предметом был спутниковый датчик — такая маленькая коробочка, которая, если нажимаешь кнопку, высылает SOS и передает твою позицию через спутник. Мы ее тоже достали, положили на плот, перебрались в него и стали ждать, когда нас кто-то заметит.
На плоту было очень странно. С одной стороны, очень весело, просто потому что это было из серии «no fucking way this is really happening», — мы реально не могли поверить, что это с нами произошло. Как в кино «Жизнь Пи», никогда не думаешь, что с тобой такое может случиться. С другой — мы чуть не погибли и не были уверены в том, что нас ищет хоть кто-то.
Поиски
Нас заметили английские службы береговой охраны, которые по своим спутниковым данным начали смотреть, какие судна близко к нам находятся. Им сообщили, мол, произошло бедствие, точно не знаем что, но на этой параллели какая-то фигня, посмотрите, пожалуйста. Проблема в том, что этот датчик дает радиус точности в одну милю, а наш спасательный плот меньше размера волны — то есть его вообще сложно заметить. То судно, которое нас в итоге спасло, пошло нас искать, но не могло нас заметить, потому что мы слишком низко на воде были.
Во-первых, мы не понимали, ищет нас кто-то или нет. Во-вторых, мы понимали, что, если мы выживем, нас, скорее всего, найдут в первые 24 часа. Поставили будильник, и каждые 20 минут выглядывали из этого тентика, надеясь на горизонте что-нибудь увидеть. Это было ночью, а значит, дико страшно. Понятное дело, ужасно хотелось спать: ты сидишь в плоту, очень холодно, и единственное, что ты хочешь, — это сказать: «А к черту все это», — и отрубиться. Но, если так поступить, шансы на выживание сильно уменьшаются.
Спасение
Обычно операции по спасению проводят африканские рыболовные судна, но нас спас самый дорогостоящий круизный лайнер в мире
Через 12 часов Том заметил на горизонте маленькие лампочки, и это значит, к нам шло судно. Мы принялись выстреливать наши спасательные огни. Обычно такие операции проводит какое-нибудь африканское рыболовное судно. Когда судно приблизилось к нам на 100 метров, мы поняли, что это огромный круизный лайнер. Впоследствии оказалось, что в нем два бассейна, два теннисных корта. Оказалось, что это самый дорогостоящий круизный лайнер в мире вообще.
Сам процесс спасания был очень страшный, потому что шторм был слишком большой, чтобы ставить на воду спасательную лодки. Поэтому они просто боком подошли и кинули нам веревочную лестницу. Если ты упадешь в воду, тебя с такими волнами сразу подсосет под лодку, и это тоже верная гибель. Ровно ноль шансов выжить. Я Тома сначала послал, он первый полез, а сам — за ним следом. И это все было дико страшно.
Официальный прием
На круизном лайнере нам сразу дали комнату, мы тут же заказали еды. Что самое смешное, мы ничего не успели спасти из этой лодки. Мы были в спортивных трусах для гребли. Потом мы отоспались, и в полдень за нами послали человека. Он сказал нам: «Ребят, сегодня official night на судне, все ходят в смокингах». И поэтому они нас отвели к портному, на нас надели смокинги, и в тот же вечер мы на судне выпивали с капитаном.
Родители не знали, что со мной что-то произошло. Я позвонил им с судна со словами: «Уже все в порядке», — они говорят: «А что-то случилось?» И я такой: «Ой, мама…» Короче, они отослали по факсу наши паспортные данные.
На лайнере нас очень много использовали для своего пиара, мы интервью, наверное, сто штук дали. Q&A-сессии для всех гостей. Для пассажиров это вообще офигенно было. Всем старым дедушкам и бабушкам было о чем посплетничать. Нас угощали, мы даже раздавали автографы.
Лайнер шел в Карибском море, и плыть оставалось еще приблизительно шесть дней. Первые два дня мы только радовались. Потом, с третьего дня, я затосковал: опять страшно захотелось снова попытаться пересечь океан. Настолько злой был, что не получилось. С другой стороны, я не чувствую, что я провалился, потому что это не моя вина была. «The ocean lets you cross or doesn’t» — так всегда говорят. И в общем, он не позволил.
Остров Сен-Мартен, Карибский бассейн
Нам очень повезло прибыть на Сен-Мартен, голландский остров в Карибском бассейне. На лодке дали нам одну пару шорт и одну майку. Документов нет, денег нет.
Лодку нельзя было застраховать — страховая компания просто посчитала риски слишком высокими. Но страховать было можно расходы на спасательную операцию, и, по-моему, они у страховой компании взяли деньги на бензин, который они истратили, когда нас спасали. Даже для такого судна 50 миль, которые они к нам шли, это 20 тысяч евро. Но это не мои деньги, а страховой компании, так что, в целом, все хорошо.
Короче, в посольство пошли, деньги получили от родителей. Но в целом, выживали, как беженцы. Еще дней пять пытались документы получить, чтобы поехать домой, и один день на пляже провели. Все выглядело очень сюрреалистично — вообще-то, мы случайно остались в живых.
Послесловие
Какой-то американец написал мне, что сидел он как-то на необитаемом пляже на Багамах и вдруг увидел, как на берег что-то выбросило. Оказалось, наша лодка.
Все это было полтора года назад. Я недели три назад был в Нью-Йорке, и вдруг мне приходит дикое сообщение в Facebook: его автор, какой-то американец, пишет, что сидел тут недавно на необитаемом пляже на Багамах со своей лодкой. И вдруг видит, как выносит что-то. И это оказалась наша лодка. Самое странное, что в ней еще нашелся наш GoPro. Суперстранная история.
Я попросил его прислать камеру в наш отель в Нью-Йорке. В дверь стучится консьерж и говорит, что вот, вам пришло. И достает камеру с нашей лодки, потерпевшей крушение.
Я хотел бы лодку, конечно, перенести в наш дом в Голландии и поставить в саду. Но я не знаю, логистически и с денежной точки зрения, стоит ли это делать, потому что все это будет стоить тысяч десять евро, чтобы ее вернуть сюда. А эти деньги лучше потратить на новую лодку.
Думаю, я обязательно поплыву еще. Вопрос спонсоров, вопрос того, когда опять это сделать, не разбив сердце моей маме. Но я это сделаю.
