Лонгисквама (лат. Longisquama insignis)

Лонгисквама (лат. Longisquama insignis) Рисунок © kepyle2055 с сайта deviantart.com.

Найденная в Средней Азии лонгисквама (Longisquama insignis, в переводе с латыни «длинночешуйник необыкновенный») вот уже полвека не дает покоя палеонтологам, ломающим голову над вопросом, какой же образ жизни вела эта рептилия.

Этот вид был описан в 1970 году советским энтомологом и палеонтологом Александром Григорьевичем Шаровым по частичному скелету, обнаруженному им годом ранее в Ферганской долине на территории современной Киргизии, в урочище Мадыген. В строении тела лонгисквамы не было ничего особенного — это была типичная примитивная рептилия триасового периода, внешне напоминающая мелкую ящерицу. Однако ученого привлекли странной формы отпечатки на спине животного, похожие то ли на птичьи перья, то ли на древесные листья. К сожалению, скелет палеонтологам попался только один, но позже им удалось найти еще несколько отпечатков этих загадочных «перьев», среди которых были и сгруппированные вместе, и лежащие по отдельности. Размер «перьев» был довольно внушителен: в то время как общая длина тела лонгисквамы оценивается примерно в 15–20 сантиметров, длина самых крупных сохранившихся «перьев» составляет без малого 30 сантиметров (хотя у голотипа они чуть скромнее — около 10–12 сантиметров)!

Голотип лонгисквамы (отпечаток скелета), хранящийся в коллекции Палеонтологического института РАН в Москве. Фото с сайта ru.wikipedia.org

Что же это были за «перья»? Трудно сказать: по форме они напоминают хоккейную клюшку и представляют собой то ли видоизмененные удлиненные чешуйки, то ли, как предполагают некоторые ученые, «нептичьи перья» со слившимися бородками. Более скептическое предположение, что «перья» лонгисквамы — это лишь остатки растительности, окаменевшие вместе с рептилией, в дальнейшем не нашли подтверждения, так что, вне всяких сомнений, это была часть тела животного. Другой вопрос — зачем она ему была нужна?

Если предположить, что эти «перья» у живой рептилии располагались горизонтально и в два ряда, логичным кажется их использование для планирования с ветки на ветку. Впервые подобное предположение было высказано еще Шаровым, но в дальнейшем гипотеза была неоднократно принята другими учеными: предполагалось даже, что «перья» были подвижны и могли складываться вдоль туловища, как ложные ребра у современного летучего дракона (Draco volans). После этого появилось множество красочных реконструкций лонгисквамы, перелетающей по воздуху на своих причудливых «крыльях».

Лонгисквама на советской открытке 1983 года, набор «Из глубины веков» (слева; рисунок Ирины Чеверевой с сайта oldpostcards.biz), (справа; фото Константина Рыбакова)

Тем не менее мало-помалу палеонтологи вновь начали возвращаться к «вопросу о лонгискваме»: сперва ученые установили, что пероподобные выросты располагались на спине, а не по бокам, и представляли собой непарный ряд, который нельзя было использовать для планирования. Впоследствии было названо еще несколько причин, по которым лонгисквама, скорее всего, не была планирующим животным. Во-первых, у голотипа только один ряд отростков, и нет никаких признаков того, что второй был каким-то образом утерян. Во-вторых, у всех известных планирующих рептилий перепонка крыла начинается непосредственно от туловища и поддерживается костными структурами (конечностями, истинными или ложными ребрами), тогда как у лонгисквамы перекрываться между собой могли только концы «перьев», а их основания располагались довольно далеко друг от друга. В таком случае непрерывный аэродинамический профиль создавался бы только на дистальной (дальней от тела) части отростков, а подъемная сила, возникающая далеко от центра масс животного, оказывала бы повышенную нагрузку на основания «перьев», что, в случае их предполагаемой подвижности, могло приводить к повреждениям и поломке.

Но если чешуи не использовались для полета, то для чего? Скорее всего, для социальных взаимодействий: в конце концов, перья динозавров тоже выполняли такую функцию. Возможно, лонгисквама была способна в ограниченной степени управлять своими «перьями», складывая и поднимая их наподобие веера: в таком случае, если предположить, что «перья» были ярко окрашены, самцы могли с их помощью привлекать партнерш во время брачного сезона или запугивать соперников.

Пара лонгисквам в древесной кроне. Рисунок © Julio Lacerda с сайта eartharchives.org

К сожалению, плохая сохранность единственного известного скелета затрудняет точный анализ систематического положения лонгисквамы. Сам Александр Григорьевич Шаров посчитал ее примитивным архозавром (иными словами, довольно близкой родственницей динозавров, крокодилов и птиц), при этом отметил, что она, вероятно, относится к той же эволюционной линии, от которой в дальнейшем произошли птицы. Основаниями для подобных выводов послужили наличие предглазничного окна (antorbital fenestrae; в настоящее время структура, принятая Шаровым за это окно, рассматривается как повреждение черепа), сросшиеся ключицы (к сожалению, из-за многочисленных повреждений костей сложно сказать, принял Шаров желаемое за действительное или же у лонгисквамы действительно был аналог птичьей вилочки) и строение спинных придатков, напоминавшее представления того времени о том, как должны выглядеть предшественники настоящих птичьих перьев. Помимо причисления к архозаврам, другие исследователи помещают лонгискваму в группу лепидозавров (к ней в настоящее время относятся гаттерии, ящерицы и змеи) или относят к примитивным диапсидам неопределенного систематического положения.

Также существуют и более «экзотические» теории: например, скандально известный палеоиллюстратор Дэвид Петерс (David Peters; он прославился своими нереальными реконструкциями вымерших животных, построенными на основе изучения фотографий окаменелостей) отнес лонгискваму к примитивным архозаврам, назвав ближайшей родней птерозавров! Другой палеонтолог-любитель, Джордж Ольшевски (George Olshevsky), и вовсе причислил лонгискваму к базальным тероподам, то есть отнес ее к той же группе, которой принадлежат все плотоядные динозавры. Ни та, ни другая гипотезы не нашли поддержки в среде профессиональных палеонтологов, поскольку опираются на спорные или неверные данные об анатомии животного.

Фауна среднего триаса урочища Мадыген: помимо причудливой лонгисквамы, в тех же краях жил еще более странный шаровиптерикс и мадызавр Шарова (Madysaurus sharovi), один из самых примитивных цинодонтов. Рисунок Дмитрия Богданова из книги Анны Новиковской «До начала зверей»

Таким образом, изучение лонгисквамы породило больше вопросов, чем дало ответов. К сожалению, чтобы поставить точку в этом затянувшемся споре, нужны дополнительные раскопки и другие остатки этих животных, которые могут никогда и не попасться в руки ученым. Увы, но таково величайшее преимущество и одновременно величайшая беда палеонтологии: о разнообразии вымершего мира мы вынуждены судить лишь по фрагментам мозаики, и никто не знает, сумеем мы или нет когда-нибудь собрать полную картину.