Странная история о большой краже страусов 1911 года

Большие шляпы, большие риски, большие деньги.

В 1911 году Южно-Африканский Союз был наводнён слухами и подозрениями. Говорили, что один перебежчик предал Министерство сельского хозяйства и планировал продать секреты тёмному синдикату американских капиталистов. Южная Африка получила автономию – как доминион Британской империи – всего около года назад. Любой сбой в крупной отрасли мог причинить серьёзный ущерб молодой стране.

В ответ парламент организовал тайную экспедицию в Сахель, полузасушливый регион к югу от Сахары. Экспедицию возглавляли Рассел Торнтон, ветеран Англо-бурской войны, и два других «компетентных эксперта». А кто был предполагаемым предателем? Никто иной, как брат Торнтона, Эрнест, бывший сотрудник Министерства сельского хозяйства.

Их миссия состояла в том, чтобы заполучить стаю страусов – любой ценой.

Какие птицы являются самыми странными? «Страусы, – говорит Арне Муэрс, профессор биоразнообразия из Университета Саймона Фрейзера. – Они, возможно, представляют собой самый [эволюционно] изолированный вид в мире». Массивные нелетающие страусы процветают в засушливых условиях, защищённые от жары и холода своим толстым оперением. У них также самые большие тела и яйца из всех существующих птиц на планете. Согласно исследованию 2014 года, страусы и их ближайшие родственники — группа, включающая эму, казуаров и киви — начали разделяться, когда по земле ещё бродили динозавры. «Они разные потому, что они представляют собой длинную [эволюционную] ветвь, с процветанием на конце», — поясняет Муэрс — два вида и пара подвидов, проживающих в Центральной и Южной Африке.

Когда люди появились на свет, страусы уже были, поэтому у нас существует долгая история отношений с этими массивными птицами. Африканцы давно охотятся на страусов с целью получения мяса и кожи. В Древнем Египте богиня Маат и божественная справедливость были представлены страусиным пером, и два из них украшали короны фараонов в качестве символа власти. В Древней Греции страусиные яйца вырезали из дерева и использовали в качестве подношений, а позднее ими стали украшать минареты. В Османской империи на арабского страуса охотились ради забавы и ярких перьев.

Но лишь в последние десятилетия XIX века страусы – в частности, их перья – стали глобальным товаром.

В конце XIX – начале ХХ века экзотические перья, крылья и чучела птиц (и прочих животных) использовались для украшения всё более замысловатых женских шляп. К 1911 году шляпы достигли своих невероятных размеров, и страусиные перья – благодаря своёму объёму и универсальности – стали пользоваться особым спросом и невероятно ценились.

В то время Южная Африка поставляла на мировой рынок 85 процентов страусиных перьев. Остальные в основном прибывали из Северной Африки по традиционным транссахарским торговым путям (как правило, на верблюдах). Новый статус-кво был полезным для Южной Африки. Страусиные перья были третьим по прибыльности экспортируемым товаром, и правительство конфисковало земли у коренных жителей и голландско-бурских поселенцах, чтобы создать страусиные фермы. Оудсхорн стал известен как город перьев, где тысячи людей, в основном еврейские беженцы из Литвы, работали в сфере торговли. Оудсхорн называли «Маленьким Иерусалимом».

Но была одна проблема. У Южной Африки были не самые лучшие перья на рынке. Самые большие деньги платили за перья «берберийских страусов», предположительно, родом из Северной Африки. Берберийские страусы (термин, который сегодня иногда используют для обозначения североафриканских страусов) имели более густые и роскошные перья, чем южноафриканские птицы. Но, по правде говоря, к тому времени, как эти перья попадали на рынок, они проходили через столько рук, что европейские покупатели толком ничего не знали об их происхождении. Тем не менее, южноафриканское правительство, чтобы укрепить своё господство на рынке, сильно желало получить доступ к этой информации.

Южноафриканцы получили ключ к разгадке происхождения берберийских перьев примерно в 1910 году, когда пышное, блестящее, густое перо – как раз из разряда тех, кто приносили самые большие деньги – попало в руки британского консула в Триполи с намёком на то, откуда оно было. Британские чиновники смогли определить, что оно пришло из «Южного Судана» (колониальные владения в Западной Африке, которые иногда назывались Французским Суданом – сегодня это территория Мали и Нигера). Британцы передали эту информацию своим близким друзьям в Южной Африке.

Южноафриканские чиновники очень боялись, что информация о возможном местонахождении почти мифического берберийского страуса может дойти через Эрнеста Торнтона до американских промышленников и Калифорнии и Аризоны. Если они первыми доберутся до берберийского страуса, то Южная Африка может навсегда исчезнуть из нью-йоркской шляпной индустрии.

Миссия Рассела Торнтона от имени правительства состояла в том, чтобы тайно проникнуть во Французский Судан, найти стаю страусов и доставить их в Южную Африку, прежде чем американцы или французы, которые пытались, однако не смогли создать собственные страусиные фермы в Алжире, поймут это.

Но Французский Судан был не маленьким регионом. Перед Торнтоном и его двумя помощниками, опытными владельцами страусиных ферм Фрэнком Смитом и Дж. Боукером, была поставлена непростая задача. Они нуждались в помощи. Им пришлось отправиться в Лондон за переводчиками и необходимым снаряжением.

Между тем, предполагаемый шпион, брат Рассела, Эрнест, вернулся из Америки и ожидал нала экспедиции в Великобритании. Перед тем как вернуться в Южную Африку, он сказал брату, что действует как двойной агент, который независимо шпионит за американской страусиной промышленностью. Позднее он будет утверждать, что его действия были направлены на то, чтобы помочь южноафриканскому правительству заполучить берберийских страусов. Южноафриканские чиновники, однако, не были довольны его поведением. «Это был страусиный шпионаж, – говорит биолог Тон Хансон, автор книги «Перья: эволюция природного чуда», где рассказывается обо всей этой истории. – Непонятно было, кто за кем шпионил».

Затем Рассел Торнтон и его команда отправились в Париж на секретную встречу с торговцем перьями по имени «Хассин». Согласно Саре Штейн, специалисту по еврейской истории из Калифорнийского университета (Лос-Анджелес), «Хассином» был, скорее всего, Исах Хассан, известный европейский торговец перьями, чья семья из поколения в поколение продавала страусиные перья.

Семьи торговцев традиционно доминировали в торговле страусами благодаря связям с североафриканскими чиновниками. Однако к 1880-м годам из-за набегов кочевников, упадка Османской империи и европейской колониальной «борьбы за Африку» стали страдать транссахарские караваны, которые перевозили перья и прочие товары в североафриканские порты. Экспорт перьев из Триполи, к примеру, снизился на 90 процентов, по сравнению с 20 годами ранее.

Хассин (или Хассан), вероятно, видел, к чему всё идёт. Поставки через пустыню сокращались. Настало время принимать решение. «Беседа Хассина с командой Торнтона, – пишет Штейн в «Оперение: страусиные перья, евреи и потерянный мир глобальной торговли», – смазала колёса». Вполне вероятно, что Хассин либо прямо указал Торнтону на страусов, либо поспособствовал встрече с эмиром Катсины, торговавшим перьями в Северной Нигерии – или и то, и другое.

Торнтон и его компания отправились в Западную Африку и начали свой путь в британской колонии Нигерия. Они зафрахтовали пароход, чтобы преодолеть 800 километров вверх по реке Нигер до Баро. Там они сели на поезд до Кано, крупного торгового города, на рынках которого Торнтон тщательно осматривал продаваемые страусиные перья. «Те, что из Зиндера, являются правильными… по всей видимости, правильные перья поступают с французской территории», – писал он в своём дневнике.

Торнтон отправил телеграмму в Южную Африку, прося разрешение пересечь французскую территорию. Затем он начал скупать страусов и перья «правильного типа» — роскошные, дорогие. Шесть недель спустя он получил добро от южноафриканских чиновников. Правительство разрешило ему потратить 7000 фунтов стерлингов на приобретение 150 страусов, но также сказало, что оно отречётся от любых связей с ним или его экспедицией, если их поймают.

Команда преодолела 240 километров на север через пустыню, чтобы добраться до форта Зиндер во Французском Судане (современный Нигер). Спустя шесть недель переговоров Торнтон получил категорический отказ французских колониальных властей. Вывоз живых страусов или их яиц был строго запрещён. «Французы вели себя крайне подозрительно, – говорит Хансон. – Они понимали ценность страусов, но не доверяли мотивам южноафриканцев».

Торнтону пришлось вернуться в Кано с пустыми руками. В этот момент исторические записи становятся туманными. Мы знаем, что Торнтон в конечном итоге вернулся в Южную Африку со стаей страусов. Но никому не известно, как он её заполучил. Французские и американские шпионы могли преследовать экспедицию по пустыне. Эмир из Катцины, бизнес-партнёр Хассина, почти наверняка помог доставить несколько страусов, если не большинство, через границу. Помощники Торнтона безуспешно исследовали весь путь до озера Чад в поисках альтернативных источников, но порядок этих событий неясен. В частной переписке помощник Торнтона, Смит, намекает на возможные контрабандные поездки на французскую территорию, сопровождавшиеся конфликтами с кочевниками и французскими солдатами. По словам Хансона, семья Торнтона утверждает, что ничего подобного никогда не происходило.

Как бы то ни было, команда Торнтона собрала приличную стаю страусов и отправила её в путь на сотни километров до Зарии в Северной Нигерии, где их ждал поезд до Лагоса. Торнтона, измученного малярией, несли в гамаке. Страусов погрузили в специальные вагоны, а затем доставили на корабль, направлявшийся в Кейптаун. Путешествие пережили 140 страусов. Для команды Торнтона был организован приём со всеми почестями. (Эрнест, репутация которого была подорвана, ушёл в отставку.) Смелый гамбит окупился. Будущее южноафриканской монополии на страусиные перья было обеспечено.

Два года спустя рынок перьев рухнул.

Судьба торговли была решена задолго до того, как Торнтон отправился в Лондон. Одюбонское общество и Королевское общество защиты птиц в течение многих лет боролись с массовыми убийствами птиц. В Массачусетсе основатели Одюбонского общества Гарриет Хеменуэй и Минна Холл не одобряли идею использования перьев в качестве украшений, как утверждает Крис Лихи из Mass Audubon. Они запретили своим членам носить даже искусственные перья. Наблюдение за птицами стало хобби суфражисток среднего класса. Благодаря их усилиям американское правительство приняло «Закон Лейси», чтобы предотвратить межгосударственную торговлю дикими птицами. Хотя страусы и домашние птицы не попадали под этот закон, жребий был брошен. Перья постепенно начали терять свою популярность.

Ряд крупных тенденций действительно определил дальнейшую судьбу рынка. Рост популярности автомобилей сделал огромные шляпы менее практичными. Строгая экономия во время Первой мировой войны способствовала развитию более простых модных трендов. Последним гвоздём в крышке гроба стали короткие стрижки, причёски, которые совершенно не подходили для массивных шляп – им просто не на чём было держаться. Тысячи людей по всему миру потеряли работу, когда рухнула индустрия перьев и гигантских шляп.

Дни высоких цен на перья миновали. Стая Торнтона так никогда и не была выведена на внутренний рынок Южной Африки. Последняя птица из стаи, самец, был убит ударом молнии где-то между 1939 и 1944 годами. Затеянная игра ни к чему не привела в конечном счёте.

Страусов их окрестностей Кано и Зиндера, расположенных вдоль границы Нигера и Нигерии, постигла та же участь, что и индустрию, которая жаждала их заполучить. Французская колониальная администрация, возможно, и не разрешала официальный экспорт страусов или перьев, но они также и не обращали особого внимания на неофициальную торговлю, не говоря уже о чрезмерной охоте или потере среды обитания.

Данный инцидент весьма типичен для европейского подхода к Африке, который заключался в эксплуатации континента. Со временем давние практики, такие как постоянная охота на страусов с целью добычи мяса, сменились более разрушительными и экстрактивными. По словам историка Аомара Боума из Калифорнийского университета (Лос-Анджелес), статус перьев как товара привёл к тому, что охоту на страусов стали вести исключительно ради получения оперения, а не мяса. Птиц убивали, ощипывали и оставляли падальщикам. Ввиду давления рынка неудивительно, что страусы, которых пытался найти Торнтон, просто исчезли. Трудно сказать, принадлежала ли стая Торнтона к ныне находящемуся под угрозой исчезновения североафриканскому подвиду страусов или же она была совершенно другим видом – который сегодня является вымершим.

Источник: atlasobscura.com