Древнейшая муравьиная драка, дошедшая до наших дней

«Оба мертвые лежат, меч вонзивши друг во друга» — выражаясь поэтическим языком, так можно было бы сказать про этих муравьев, которые навеки застыли в момент смертельной схватки в куске биттерфельдского янтаря из Германии. Крупный муравей — это представитель тропического рода муравьи-портные (Oecophylla), а напавшие на него муравьи помельче относятся к всем нам знакомому роду лазиус (Lasius), живущему в умеренных широтах Северного полушария. В наши дни эти два рода муравьев никогда не встречаются вместе, однако в середине эоцена, когда образовался биттерфельдский янтарь, их ареалы перекрывались благодаря равномерно теплому климату.

«Как-то раз в Болонье группа мелких муравьев взбиралась вверх по стволу сухой груши в поисках пищи. Затем туда приползло много более крупных муравьев, которые частью убили, частью прогнали мелких. Спустя два часа показалось такое множество мелких муравьев, что поле вокруг было будто покрыто черной колонной. Они двигались плотной массой и, окружив ствол со всех сторон, начали взбираться по нему вверх. Когда крупные муравьи заметили приближение врага, они сбились в кучу в ожидании битвы. Когда передние ряды сомкнулись и сражение началось, крупные муравьи своими мощными челюстями убивали одну группу мелких муравьев за другой, так что вскоре у основания груши на земле образовалась большая куча из упавших и умирающих муравьев. Однако мелкие муравьи продолжали упорно наступать вперед, двигаясь друг за другом, двадцать и более из них окружало одного врага, атакуя его с фронта и тыла и пронзая ему незащищенные бока. В конце концов крупные муравьи были побеждены и уничтожены, понеся наказание за то, что опрометчиво начали битву».

Вы думаете, эти строки принадлежат какому-нибудь энтомологу или натуралисту? А вот и нет! Их написал в 1458 году итальянский кардинал Энеа Пикколомини незадолго до того, как его избрали Папой Римским под именем Пий II. О битве муравьев он узнал от своего племянника и будущего кардинала Николо Фортигверри (Niccolò Fortiguerra), который наблюдал ее собственными глазами, когда служил в папских войсках. Пикколомини описывает муравьиное сражение вслед за другими происшествиями в Болонье, словно это был не менее значимый исторический эпизод, чем кровавая распря между двумя болонскими кланами. Что хотел сказать Пикколомини, рассказывая через запятую о нравах муравьев и людей? Может быть, через сопоставление с неразумными насекомыми он пытался устыдить жителей Болоньи, которые на рыночной площади глумились над трупом лидера враждебной группировки? Или же, наоборот, подчеркнуть, что война — это вполне естественное занятие для любых социальных организмов? Во втором случае кардинал был бы не так уж и далек от истины.

На примере насекомых мы видим, что рост числа конфликтов — это своеобразная плата за социальность. Как только появляется сложное общество, сразу же появляется потребность агрессивно отстаивать его границы. Одиночным особям проще разойтись, у них просто нет ресурсов для ведения планомерной войны друг с другом, тем более что риски здесь слишком велики: погибший боец просто не оставит потомства. Напротив, рабочий или солдат, который всё равно не участвует в размножении, легко может пожертвовать жизнью без ущерба для репродуктивного успеха колонии. К тому же рост внутригрупповой кооперации открывает безграничные возможности для организованного насилия. Продвинутые виды муравьев из больших колоний, став жертвой нападения, выделяют феромон тревоги, и им на подмогу сразу же бросаются тысячи собратьев.

Древнейшая муравьиная драка, дошедшая до наших дней: сцепившиеся муравьи Gerontoformica tendir и G. spiralis, найденные в меловом бирманском янтаре. Фото из статьи P. Barden, D. A. Grimaldi, 2016. Adaptive Radiation in Socially Advanced Stem-Group Ants from the Cretaceous

 

Палеонтологическая летопись свидетельствует, что уже на самом раннем этапе эволюции среди муравьев было не меньше любителей повоевать друг с другом, чем во времена кардинала Пикколомини. Одна такая смертельная схватка запечатлелась в меловом бирманском янтаре (возраст — около 99 млн лет); именно в таких янтарях находили наиболее древних муравьев. Ученые обнаружили в куске бирмита двух сцепившихся муравьев, один из которых схватил другого челюстями за антенну. Интересно, что эти муравьи относятся к двум разным видам рода Gerontoformica. Подобные конфликты можно наблюдать лишь у общественных (эусоциальных) перепончатокрылых — для одиночных представителей этого отряда межвидовая агрессия не характерна.

Дерущиеся муравьи Gerontoformica tendir и G. spiralis из бирманского янтаря крупным планом. Изображение из статьи P. Barden, D. A. Grimaldi, 2016. Adaptive Radiation in Socially Advanced Stem-Group Ants from the Cretaceous

Биттерфельдский янтарь, который увековечил драку муравьев Lasius и Oecophylla, в два раза моложе, чем бирманский. Он образовался около 45 млн лет назад, примерно в то же время, что и балтийский янтарь. В это время в Европе, да и во всём мире, было гораздо теплее, чем сейчас. Благодаря безморозным зимам в умеренные широты проникали насекомые вроде термитов и палочников, которые в наши дни характерны для тропиков и субтропиков. Там они сосуществовали с насекомыми, которые встречаются в регионах попрохладней (типичный пример — верблюдки). Впервые на эту особенность еще в начале XX века указал американский энтомолог Уильям Мортон Уилер. Он изучал фауну муравьев балтийского янтаря и подметил, что та представляет собой гремучую смесь видов из разных климатических зон.

Уилер предположил, что присутствие теплолюбивых и холодолюбивых муравьев в балтийском янтаре может быть связано с тем, что он формировался в регионах с разным климатическим режимом — например, в низинах и в высокогорьях — и затем перемешался вместе. Согласно другой версии, формирование балтийского янтаря происходило во время чередования теплой и холодной климатических фаз. Два этих альтернативных объяснения получили известность как «дилемма Уилера». Но теперь ясно, что эта дилемма является ложной. На самом деле теплолюбивые и холодолюбивые насекомые в середине эоцена на территории Европы сосуществовали в одних и тех же биотопах, а не перемешались посмертно, как считал Уилер. Значит, дело именно в особом климате, благодаря которому такое соседство стало возможным.

Дерущиеся муравьи Lasius и Oecophylla из биттерфельдского янтаря — это яркая иллюстрация смешанного характера эоценовой энтомофауны Европы. В наши дни такая драка была бы так же невозможна, как схватка северного оленя с носорогом. Муравьи Oecophylla (их еще называют муравьями-портными, потому что они строят гнезда из листьев, скрепленных шелковыми нитями) обитают в Африке, Юго-Восточной Азии и Австралии. А род Lasius, к которому относятся самые обычные в наших краях черные садовые муравьи, наоборот, водится в умеренных широтах Северной Америки и Евразии. Единственный регион, где ареалы Lasius и Oecophylla частично перекрываются — это Гималаи и Китай, но и там они не разу не были замечены совместно. Однако в эоцене судьба всё-таки свела их вместе — но, как видим, ничего хорошего из этой встречи не получилось.

Крупный план сражения, запечатленного в биттерфельдском янтаре. Муравей Lasius schiefferdeckeri кусает Oecophylla brischkei за ногу. Фото из статьи A. G. Radchenko, E. E. Perkovsky, 2021. Wheeler’s dilemma revisited: first Oecophylla–Lasius syninclusion and other ants syninclusions in the Bitterfeld amber (late Eocene)

В нашей полосе конфликты между различными муравьями вспыхивают главным образом весной, когда корма еще мало и идет активный передел охотничьих угодий после зимы. Возможно, драка муравьев Oecophylla и Lasius происходила в это же время года, поскольку в куске янтаря, где они были найдены, содержится много звездчатых волосков, которые облетали с почек и цветов дуба. В куске янтаря содержатся также кусочки древесины. Это свидетельствует, что драка могла происходить на стволе (вспомним сухую грушу из Болоньи!). Можно предположить, что яблоком раздора стали длиннохоботковые тли наподобие современных стомафисов (Stomaphis), которых лазиусы выпасали на коре, а муравьи-портные пытались «на халяву» подоить.

Как видно из янтарной находки, на одного муравья-портного напали сразу четыре лазиуса, один из которых успел схватить его за ногу. Как иначе им было справиться с таким великаном? Только навалиться на него всей толпой! Процитированный отрывок из исторической хроники кардинала Пикколомини, хотя в нем, без сомнения, речь идет о других видах муравьев, дает неплохое представление о том, как могло бы выглядеть это сражение в древнем лесу. Эоценовый янтарь и ренессансная Италия — как много неожиданных созвучий открывает нам изучение насекомых!..