– Нет, нет! В мечеть нельзя.
Мы уже давно препираемся; наша настойчивая кротость неистощима.
– Нельзя иностранцам в мечеть. В смуглую ладонь юноши, загородившего дверь, вкладывается несколько рупий (о, всего лишь на ремонт мечети!).
– Тем более мадам...
Сопротивление, однако, слабеет и, наконец, его вовсе сломили еще три рупии, адресованные калекам.
После слепящего солнца мечеть внутри показалась просто темной. Из самого дальнего утла сквозь решетки (за них воровато упрятали мадам) был виден просторный зал без окон, длинная шеренга спин мальчиков-школьников (на коленях, припав лицом к полу, они молились), круглые большие часы на стене и несколько очень прямых и тонких колонн, которые поддерживали свод, – их верхняя треть терялась в густом сумраке.
Ради этих-то колонн мы и торчали полчаса у дверей кафедральной мечети. Деревянная, своеобразного контура, она, несомненно, служит украшением Сринагара – этой прорезанной рекой и каналами, шумной и пестрой столицы Кашмира.
Колонны стоят в мечети более полутысячи лет. (А вам приходилось встречаться с древесиной такого возраста? Учтите только, что в старинных постройках деревянные части обычно подновляются, заменяются.) Разве могли мы не повидать их? Не убедиться в истинности? Не провести ладонью по их отполированному тысячами и тысячами таких же ладоней глянцевитому темному боку? Ведь каждая колонна – целый ствол кедра. Настоящего, гималайского кедра, который зовут еще деодаром. Мечеть зимой не отапливается, а в Кашмирской долине выпадает, а то и лежит неделями снег. Так что перепады температуры и влажности на долю деодаровых колонн выпали немалые. А они стоят.
Эти колонны поставили в 1426 году, когда строили мечеть. А если бы тысячу лет назад? А две? Простояли бы и столько – кедровая древесина боится только пожара. Прочная и в то же время мягкая, она красива (светло-желтоватая заболонь и красновато-коричневое темное ядро) и ароматна.
Вероятно, мы не ошибемся, посчитав кедровую древесину лучшим строительным материалом. Так, вероятно, думали и до нас, и это сослужило дереву скверную службу – его истребляли с незапамятных времен. Пристальное внимание к кедру сильно сократило кедровые леса, местами их вырубили вовсе. За примером ходить недалеко: та самая Кашмирская долина (Западные Гималаи), лежащая на высоте 1500 метров над уровнем моря, прежде, несомненно, была одета лесами, по-видимому, кедровыми или кедрово-широколиственными. Но мы можем только гадать об этом, потому что вся эта сплошь зеленая земля, жемчужина Кашмира, как ее называют, засажена чужими, пришлыми породами деревьев, вроде белой акации, американского клена или платанов, и не сохранила ни одного дерева из своего природой данного покрова. Все было уничтожено руками человека, а уж кедр – в первую голову. Известно, что солдаты Александра Македонского, нагрянувшего с войском в Кашмирскую долину, рубили кедры уже в горах, а не в долине – надо было построить прочные плоты, чтобы спуститься по Инду к морю. А ведь это был II век до нашей эры!
Между тем кедр – древнейшее на земле реликтовое растение. Оно и без помощи человека активно сокращает свою численность и площадь распространения. Кедры известны еще с конца мелового периода, так что возраст их более 100 миллионов лет. Прежде они были широко распространены, теперь же дошедшие до нас четыре вида занимают сравнительно небольшую территорию в пределах Средиземноморья (горные склоны по берегу моря в Алжире и Марокко, в Ливане, Сирии и Турции, на острове Кипр) и в Гималаях.
Из четырех видов кедра деодар (гималайский кедр), видимо, в лучшем положении, так как он сохранился на большей площади, чем другие виды. Зато ливанский кедр охраняется законом и рубке не подлежит совсем, а деодар активно вырубается. Да и как устоять против соблазна? Ведь с одного гектара 250-летнего леса выходит 3500 кубометров деловой древесины!
Замечательна экологическая пластичность деодара. Его можно встретить в очень широком диапазоне высот от 1000 до 4000 метров над уровнем моря. И в разном соседстве – с пихтой, древовидным рододендроном, соснами, особенно часто с дубами. Или в чистых насаждениях.
В знойный безветренный день старый деодаровый лес встречает прохладой и запахом крепко настоянной на солнце смолы. Земля под деревьями устлана рыхлым слоем чешуи от зрелых шишек. Они звонко шуршат и похрустывают под ногой. Ветви сомкнуты над головой в зеленое плотное сито; местами оно проколото солнечными лучами, тонкими, как спицы. Очень мало трав, как и должно быть в таком сумрачном лесу. Сам деодар светолюбив, но мирится и с затенением.
У старого кедра в лесу ствол совершенно прямой. Внизу его одевает толстая кора, пропаханная глубокими продольными и поперечными трещинами, более всего она напоминает дубовую. А посмотреть выше – дерево похоже на сосну цветок ствола и мутовчато посаженными ветвями. Но чтобы увидеть дерево в рост, надо выбраться из лесной чащи на открытое место – к ручью или на порубку. Молодые кедры с узкими, как у пихты, кронами высоким частоколом выстроились по берегу ручья, их нижние мохнатые ветви-лапы вытянулись над водой и вздрагивают от брызг, летящих снизу. Густые мохнатые ветви совершенно горизонтальны, одна мутовка отодвинута от другой, и кажется, что эти зеленые этажи нанизаны на ствол.
Когда рука ложится на ветви, они пружинисто подаются и долго потом раскачиваются; жесткая пушистая хвоя не колется. По характеру ветвей и хвои кедр ближе всего к лиственнице, она же и самая близкая его родня. Но осенью кедр не теряет листвы, как она. На ветвях множество укороченных побегов. На каждом – пушистая кисточка хвои, по 30...40 хвоинок в каждой. Они 3...4-гранные, недлинные (до 5 сантиметров). Одни зеленые, другие сизые; иногда молодые кедры стоят совершенно пепельные, как обычные у нас в культуре голубые ели. Живет хвоинка от трех до шести лет.
Ветка кедра со зрелой шишкой (1) и чешуйка шишки с семенами (2)
Женские шишки по форме как яйцо, размером только больше (до 10 сантиметров). Чешуи в них сидят плотной черепицей и глубоко прикрывают друг друга. Они крепко склеены смолой, и разлепить их на незрелой шишке невозможно, да и вся она компактная и тяжелая, будто чугунная. На ветвях шишки сидят сверху и обращены вверх, будто пузатые толстые свечи на рождественской елке.
Созревают шишки на второй-третий год и сразу же еще на дереве рассыпаются, потому-то под деревьями всегда слой этой шуршащей шелухи. Покопавшись в ней, можно разыскать семечко – оно очень мелкое, смолистое, практически несъедобное. Очень широкое крыло делает его подвижным в воздухе.
Кедры – гигантские растения. Они могут достигать высоты в 50 метров (при трехметровой толще ствола) и возраста в 3000 лет. Но это в идеальных условиях (то есть без топора). Таких старых и мощных деревьев в Гималаях уже не встретишь (сохранились ли они вообще?). Обычен древостой среднего возраста – 100...300 лет. И только в парках или священных рощах буддистов можно увидеть старцев, которым перевалило за полтысячи лет – их чтут и охраняют. И это уже не узкий конус «пихтой», а мощный кряж с толстым коренастым стволом и широкой раскидистой кроной.
Кедр... Есть особая прелесть, особое обаяние в этом мощном дереве. К нему нельзя отнестись, как к другим; каждый, увидев, выделяет его среди иных деревьев. Он сразу останавливает глаз каким-то общим превосходством – привлекает и завораживает. Миролюбивая мощь и сказочное долголетие сделали кедр деревом-символом: ливанский кедр украшает герб Ливана, гималайский кедр посажен в Московском Кремле в залог вечного братства России и Индии...
Однако нам-то что за дело до этих самых кедров? Дерево прекрасное, спору нет, но чужое! Мало ли их, прекрасных чужаков?
Но оказалось, что нам есть до них дело. Исключительно пластичные экологически, они отлично приживаются у нас в южных районах. Наши красивейшие города – Тбилиси, Баку много потеряли бы, если б лишились кедров. А Кутаиси, Цинандали, Сочи? А все Черноморское побережье от Крыма до Батуми? Особенно засухоустойчивый ливанский кедр широко используется в парковом строительстве Средней Азии (Самарканд, Ташкент и др.), атласский кедр – в Крыму, в районах внутреннего Закавказья.
Малотребовательный к почве, приспособленный к зимнему холоду (выдерживает недолгие морозы до 20...25°C), гималайский кедр стал одной из ценнейших и ведущих пород в Южном Крыму. Опыт его выращивания здесь начат был еще в середине прошлого века, а ныне на улицах городов и в парках кедры стали привычным деревом. И как дивно хороши старые деревья, стоящие по одному на газоне – одетые пышными ветвями до самой земли, с широкой, будто распахнутой кроной. Они индивидуальны – нет двух одинаковых, и в этом особая их прелесть. Поистине нет лучшего украшения в южном парке, чем кедр!
Сейчас в Крыму и на Кавказе кедры используют и в лесных посадках.
Карьера кедра в нашей стране только начинается, но уже сегодня ей можно предсказать большой успех!
Г. ПРОСКУРЯКОВА
кандидат биологических наук
Источник: Наука и жизнь. 1988. №6.
